— Ярина. Я разводиться не собираюсь. Меня добивает твое поведение. Меня убивает то, что ты слышишь только себя!

— А ты кроме себя кого-нибудь слышишь?

— Я целыми днями впахиваю как проклятый! Ты сидишь дома, и тебя вообще ничего не касается! Ходишь на свои танцульки и время от времени пичкаешь дочь лекарствами! Все остальное время она в саду! У тебя, естественно, все прекрасно! Ты ни черта не делаешь, ничем не занимаешься! Тебя не парит мой геморрой на фирме, не трогают мои сложности! А теперь ты еще и слушать меня отказываешься! Как мне себя вести?!

— Как нормальный человек. Который дорожит семьей. Разве не ты был против, чтобы я выходила на работу? Это была твоя идея посадить меня дома. И сейчас я понимаю, что была она просто отвратительная. Потому что мне теперь тяжело решиться на что-то, не имея финансовой поддержки. Но я, тем не менее, решилась. А если ты целыми днями пропадаешь на работе, постоянно задерживаясь, это не значит, что я ничего не делаю, это значит, что ты ничего не видишь, а домашние проблемы тебя вообще никак не касаются, — слабо возражаю я. Он меня просто по стенке размазал. — И я искренне уверена, что даже если бы я с восьми до шести торчала на работе, занимаясь после еще и всем остальным по дому, то ты бы и этого не заметил и не оценил бы.

— Это не повод вести себя как дура! Не повод собирать чемоданы и тащить ребенка неясно куда и делать из меня чудовище!

— Это повод. И очень серьёзный. Если я все же аборт сделаю, ты успокоишься?

— Да!

— Считай, что сделала.

— В каком это смысле?

Он приближается стремительно, хватает за плечи, заставляет взглянуть ему в глаза.

— Ты ребенка не хочешь. Считай, что его и нет. И для тебя никогда не будет.

— Прекрасно!

Глаза Артура зловеще сверкают. Он вдруг наваливается на меня, крепко придерживая и прижимая к стене.

Вымолвить не могу ни слова, его губы впиваются в мой рот. Даже вздохнуть не получается, а оттолкнуть супруга и подавно. Ладонь его отвратительно медленно ползет по бедру вверх, задирая подол праздничного платья. Паника укрывает.

— Когда ты уже начнёшь меня слушать?! — в ярости рычит он, отрываясь от моих губ, и я наконец-то вдыхаю целебный кислород.

— А ничего не перепутал? Тебе кто-то разрешал касаться меня? — в моем резком голосе звучат угрожающие нотки, пока я судорожно пытаюсь перехватить пальцы мужа.

— Да! Штамп в паспорте и свидетельство о браке!

Мы оба вновь кричим.

И вдруг… тихий скрежет замка оглушает нас обоих. Дверь распахивается. На пороге — Галина Степановна и Света.

Артур медленно опускает руки, но отстраняться не торопится, только когда я с силой бью его по плечам, он с кислым лицом отступает назад.

— Мне нужно выйти, — торопливо бросаю я, пытаясь сдержать слезы. Такая моральная встряска обходится мне слишком дорого. Я невесомо прохожусь ладонью по волосам Светы, стараясь улыбнуться дочери, свекровь заверяю, что вернусь минут через сорок. Успеваю прихватить телефон, ключи от квартиры и сумку. Торопливо накидываю на себя то, что попалось под руку: моя спортивная короткая куртка. Она не слишком теплая, но в машине в ней ездить удобно…

Я вылетаю в подъезд, несусь вниз по лестнице, несмотря на одиннадцатый этаж.

Выскользнув из подъезда, делаю первый свободный вдох. Свежий морозный воздух обжигает легкие. Неведомая сила подгоняет меня вперед. Я бесцельно брожу вокруг дома, спустя десять минут, когда я приближаюсь к подъезду, в поле моего зрения попадает машина. Моя машина, которая раньше была зарегистрирована на Артура. Потом он купил себе новую, забрал прямо из салона, а эта — старенькая — отошла мне. Интересно. Попытается забрать или пока нет?