— Как это с кем?! Со мной, конечно! — воинственно заявляет свекровь. — Я свою деточку на постороннего ни за что не оставлю!

Лицо Галины Степановны становится еще более решительным, когда я с сомнением оглядываю ее с ног до головы.

— Если, к примеру, мне придется на сохранение лечь… точно возьмете? — подозрительно прищуриваюсь я.

— Даже и не сомневайся! Ярина, ну что ты так ополчилась против всех! Как не родная, честное слово! Конечно, я Цветика себе заберу, если понадобится! А Артур как отреагирует?

— Он уже как мог отреагировал, дальше я его не спрашиваю…

17. Глава 17

Как это сложно. Почему это так сложно? Менять устоявшийся уклад. Привыкать к новому. Мыслить по-новому.

Артур после приезда матери вот уже пару дней почти не появляется дома. Только ночевать приезжает. Мы постоянно втроем. Без него.

Галина Степановна вообще очень тонко чувствует домашнюю обстановку. И напряжение мимо нее не проходит.

Но когда она увидела, что Артур не слишком-то рвётся домой, постоянно занят, даже осознавая, что его мама скоро уедет к себе, это вызвало у нее недоумение.

Я все же решила не торопиться с переездом именно сейчас. Свекровь окончательно расстроится, из Артура полезет весь негатив, что он копит в себе. Уж я-то понимаю, почему он домой не торопится. Не хочет играть в счастливого супруга. Я же вижу, как его глаза горят возмущением. А при маме скандалить не вариант. На самом деле, я даже рада, что она приехала: чувствую себя в безопасности, когда свекровь рядом.

Я сегодня пораньше уложила Свету: день был насыщенный. Утром съездила на собеседование, где мне вежливо обещали «перезвонить». Мы втроем наведались в торговый центр, я помогала свекрови выбирать одежду и обувь, еще купили несколько подарков родственникам. Сводили Цветика на танцы. Все вместе приготовили ужин, и дочь даже помогала: любит она это дело. С трех лет требовала позволить ей раскладывать еду по тарелкам и накрывать на стол.

Артур вернулся в начале девятого.

На предложение поужинать он ответил холодным «Не голоден».

Я лишь пожала плечами и ушла в ванную.

А когда вышла, переодетая в просторную пижаму… уловила доносящиеся из кухни голоса:

— Мам, это наше с Риной дело. Мы сами разберёмся.

— Я тебе говорю, со стороны глядя. Как женщина. На ней все. И дом, и ребенок. Весь быт. Да все. И тебя всегда все устраивало. Тебя дома не бывает, — осторожно высказывается свекровь. — А когда возвращаешься, ты на нее коршуном смотришь. Из-за беременности? Оно того стоит? Хотелось бы понять тебя хоть немного. Но я не понимаю. Как от собственного дитя можно отказаться, сын?

— Она уже и тебя науськала?

В голосе его звучит угроза. Тихая. Замаскированная, но как же она режет слух.

— Я сама вижу.

— Мама. Вот ты не обижайся, но смотри за собой. Я не обязан оправдываться и объясняться. Если я не хочу еще детей, значит, не хочу. Что ты ее слушаешь?!

Меня такое пренебрежительное отношение уже даже не цепляет. Существует какой-то предел того, что более-менее приемлемо для каждой женщины. Мой предел — передо мной.

— Но это семья, — возражает свекровь, а я уже сильно сомневаюсь в ее словах. Семья — это одно целое, а мы с Артуром — уже нет. Я вряд ли смогу когда-нибудь ему довериться. — Ты не представляешь, сколько родителей мечтают о счастье подержать на руках своего ребеночка. Ты не представляешь, что для женщины означает услышать то, что ты сказал своей жене. Я тебя не понимаю ни как мать, ни как женщина. Дитенок уже есть. Что ж ты, и правда откажешься от него?

— Ты видишь, она в позу встала? Она хочет, а Я. Не. Хочу. На этом всё. Спор окончен. Вот хочешь еще внука — сама и воспитывай. Я не собираюсь.