– Хорошо, но только вечерние процедуры выполнишь сама, ― строго сказала я, и Оливия просияла. Как мало ей было нужно для радости. Казалось бы, она жила в богатом доме, но искала тепла, как простые люди. Хотя в простых семьях внимания к детям поболее, чем в герцогской.

Пока я размышляла о её нелёгкой судьбинушке, Оливия сбегала в свою комнату и вернулась с подносом, на котором красовался жалкий и уже остывший ужин.

Ну, хоть что-то, мне-то вон вообще ничего не принесли. И лекарств, которые обещал герцог, тоже не было.

С таким отношением к воспитательнице девочки вряд ли мне кто-то поможет с вещами, когда Аманда их принесёт. Одна надежда на Оливию. Она хоть и маленькая, но сообразительная.

– Я готова, ― вывела меня из горестных размышлений Оливия. Она стояла с сияющим лицом, уже переодетая в ночную рубашку.

– Неси щётку и забирайся ко мне на кровать.

Она выполнила всё так быстро, словно боялась, что при малейшем промедлении я её отругаю или, того хуже, прогоню.

Осторожно, чтобы не напрягать больную руку, я расчесала её мягкие на ощупь волосы и заплела их в косу.

– Чтобы завтра было легче расчесать, ― пояснила я девочке.

Обняла её и положила её голову себе на плечо, нежно поглаживая девочку. Почему-то мне захотелось спеть ей колыбельную, и я затянула песню, которую пела мне мама перед сном.

Оливия с мокрыми глазами лишь сильнее прижалась ко мне и вскорости заснула.

Меня же волновали вопросы, которые я намеревалась задать герцогу при встрече: почему никто не заботится о девочке и где же её мать?

Глава 4

― Доброе утро, милая, ― ласково проговорила я, когда Оливия открыла глазки и сонно улыбнулась. ― Как спалось?

Вместо ответа она обняла меня, зарывшись лицом в мои волосы.

– А почему ты не переоделась? ― спросила меня моя воспитанница.

Не знаю, можно или нет говорить о том, что я воспитательница пятилетней девочки, если я не обсудила с герцогом условия работы и своё вознаграждение.

– Мой багаж прибудет позднее, ― ответила я. ― Когда меня сбил герцог, я не планировала переезд в замок.

Не говорить же ей всю правду?

Ещё и непонятно, кто такая сама девочка, раз к ней так относятся слуги.

― Скажи-ка, Оливия, а герцог кем тебе приходится? ― осторожно спросила я, чтобы не задеть чувств девочки.

Она казалась такой ранимой, такой нежной. Всю ночь я сочиняла, как же правильнее задать ей этот вопрос, и выпалила первое, что пришло в голову.

– Это мой дядя Итон, ― заулыбалась Оливия. Значит, с герцогом у неё связаны самые тёплые воспоминания, и это очень хорошо.

Расспрашивать дальше её было просто бессмысленно. Дядей можно назвать кого угодно: опекуна, родного дядю и просто прохожего. Яснее не становилось.

Оливия самостоятельно, без напоминаний, вылезла из постели и прошлёпала босыми ногами к умывальнику. В комнате было достаточно холодно. Такое ощущение, что обо мне забыли все, включая герцога.

Мало того, что нестерпимо болела голова, ныла нога, но и хотелось осуществить естественные надобности организма. Я терпела всю ночь, и оказалось, что к утру я не смогла подняться с постели.

– Милая, тебе нужно одеться, ― ласково напомнила я. ― Не стой босиком на холодном полу. Сходи к себе в комнату, надень свежее платье и тёплые чулки.

Мне нужно, чтобы девочка ушла, а я тогда попробовала бы встать. Тело затекло, я всю ночь боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Оливию.

― А можно, я останусь, ― она жалобно посмотрела на меня. ― Меня никто не хватится.

Вот это и пугало больше всего. Почему пятилетний ребёнок находился без присмотра? Куда смотрят слуги?