– Да чего мы в темноте-то сидим? У нас же есть фонарики! – шёпотом обрадовалась Лена.

Ребята быстро достали телефоны и включили фонарики. Тьма тут же рассеклась несколькими световыми лучами и мгновенно отступила.

– Так-то лучше, – усмехнулся Саня, поглядывая в дальние углы, куда испуганно сжалась тьма.

– Хоть какая-то польза от этих телефонов, – назидательно прошептал Мишка.

– Ребят, у меня печенье есть. Будете? – предложила Таня.

– Давай, – шёпотом отозвались все.

– Хорошо, что мы рюкзаки с ребятами на машине не отправили, – произнесла Катя, – хоть какая-то еда осталась.

– Это да, – согласились с ней ребята. И даже Ленка Сидоркина на этот раз не стала укорять её за то, что она вовремя не предложила свою идею.

– Как думаете, что случилось с Анной Сергеевной? – спросила Таня.

– Надеюсь, ничего плохого…

Я, конечно, могу не показывать вида, что мне страшно, но только мне известно, чего это стоит. Даже сейчас, когда стало светло от телефонных фонариков, жуть всё равно легонько шевелит волосы на затылке, холодком забирается под одежду. Всё время кажется, что кто-то стоит за спиной и смотрит… Хочется оглянуться. Еле сдерживаюсь. Ребята тоже то и дело оглядываются. Наверное, у них такое же чувство. Но никто об этом не говорит.

Страшные тени ползают по стенам. Да всё я понимаю: это наши тени. От нас с ребятами. Всё равно страшно. Они как будто живут своей жизнью. То удлиняются, даже на потолок забираются, то становятся маленькими и прячутся где-то за спиной. Шевелятся, дрожат, некоторые вдруг раздваиваются.

– Ребят, кажется, у меня зарядка кончилась, – виновато сообщила Таня, кивнув на погасший телефон.

– У меня тоже, – отозвался кто-то из ребят.

– Гадство! – выругался Саня. – Вот ведь мы лохонулись. Додумались одновременно все телефоны включить! Сейчас совсем без света останемся.

– Даже не подумали, что батарейки могут сесть… – огорчилась Лена.

– И зарядить здесь негде, – вздохнула Таня.

Один за другим фонарики тускнели и гасли. У кого-то насовсем, из-за того, что разрядилась батарейка, кто-то сам выключил, чтоб спасти остатки заряда.

Тьма сразу навалилась, как толстое душное одеяло. А вместе с тьмой и тишина. Было слышно только дыхание ребят.

– Поиграйте со мной, – внезапно раздался громкий шёпот.

Казалось, он звучит отовсюду, возле каждого из детей.

Все замерли.

– Васька, прекрати! – прикрикнула Катя. – Не смешно уже!

– Ребят, ну честное слово, это не я! – принялся оправдываться Вася.

Ребята опять притихли. Было слышно дрожащее дыхание Кати, которое вот-вот перейдёт в плач.

Внезапно раздался смех. Тоненький, заливистый, совсем детский. И топот маленьких ножек. Это оказалось ещё страшнее, чем шёпот.

Кто-то из ребят быстро включил фонарик. Луч света судорожно задёргался по комнате, по лицам, разгоняя тьму и заставляя жмуриться. Вдруг он выхватил что-то большое, тёмное, и тут же погас.

– Игра началась, – раздался шёпот.

– Какая игра? Чего тебе надо?! – не выдержал Стёпка.

Но никто не ответил.

– Что? Загадки? Прятки? Догонялки? Что за игра? – выкрикнула Лена и попыталась включить фонарик. Но телефон ей как будто не подчинялся.

Тишина. Мы жмёмся друг к другу, чтобы хотя бы так чувствовать поддержку. Кто-то ходит рядом. Его не видно, но я чувствую. Его взгляд такой тяжёлый, что я ощущаю его кожей. Кто-то смотрит на нас из темноты. Смотрит и молчит, будто наслаждается нашим страхом. Или выбирает? Подходит ближе, заглядывает в глаза. Бывает, лёгкий ветерок касается лица. Это даже не ветерок, а движение воздуха, говорящее о каких-то шевелениях поблизости. Неприятное ощущение. Как будто он совсем близко. Видит меня, а я не вижу его. Пялюсь в темноту, как в пустое место, а там он стоит.