— Давай поговорим, — его голос был ровным. Верещагина сказала бы, даже равнодушным. Вот только глаза — зеркало души — выдавали его с головой. Он, как и Настя, не избавился от взаимного притяжения между ними.

— О чём? — голос девушки сел, выдавая внутреннее напряжение.

Руки на её талии жгли через злосчастную ткань футболки, а по спине побежали мурашки. Банально? О да! И тем не менее, эта банальность не могла изменить происходящие реакции в теле девушке, которые запускал этот конкретный мужчина своим присутствием. И это было… Страшно!

Анастасия всегда в любой ситуации сохраняла здравомыслие, рядом с Литвиновым самоконтроль благополучно вылетал в трубу. Отношения с ним это как сесть за руль автомобиля без тормозов на оживленной магистрали. Совершенно самоубийственное мероприятие. Мозг это понимал, а тело всё равно жило своей жизнью, реагируя на мужественность Олега. Тянуло к нему, как магнитом. Тяжело было бороться с этой тягой. Борьба с самой с собой самая жестокая и выматывающая.

С Верещагиным всё просто, даже после измены ситуация осталось до безумия простой. Соответствует её требованиям — отлично, изменил и предал — пусть валит к чертям собачьим, тут без вариантов. Пострадало только её самолюбие и порушенные мечты.

С Литвиновым так не получится… С ним наверняка останутся раны и рубцы. Слишком основательный, слишком притягательный. Он так или иначе оставит след в жизни. Уже оставил. Настя же делала всё, чтобы этот след был как можно меньше и незаметней.

— О нас, — Олег был возмутительно спокоен, словно о погоде на завтра говорил. В этом они были похожи, оба старались контролировать свои эмоции, хотя сейчас Настя была не так спокойна, какой хотела казаться.

— О каких «нас» ты говоришь? — голос, зараза такая, продолжал выдавать её с головой. Низких, хриплый. С пряными нотками любопытства, а любопытство — это потенциальная опасность, оно многих сгубило. — Нет никаких «нас»!

Паника. Самая настоящая паника нарыла её с головой, но оттенок у неё был совершенно особенный, сладкий. С привкусом запретной страсти.

— Так почему по твоей коже бегут мурашки, — Олег лениво улыбался в то время, как его бесцеремонные пальцы в едва заметной ласке прошлись по шее, дальше вниз по плечу, руке, — а сердце в груди стучит так сильно и быстро?

Она хотела ответить грубо и жестко, потребовать, чтобы он держал свои руки по дальше от неё, но слова, как назло, застревали в горле. Настя, та самая девушка, что никогда не лезла за словом в карман, потеряла дар речи. Рядом с Олегом она превращалась в блеющее нечто, и это было отвратительно. И совершено неприемлемо. Так почему она до сих пор стоит столбом и даже не пытается вырваться из его загребущих рук?

— Настюш, между нами осталась слишком много неразрешенных вопросов, — поняв, что она и не думает ему отвечать, Литвинов продолжил свою мысль, — именно поэтому ты всё время после замужества бегала от меня. Правда пугает, так ведь?

Вот теперь Верещагина разозлилась. Он её только что практически обвинил в трусости! И пусть его слова не так далеки от реальности, это не значит, что эта реальность ей по нраву. Настя с удовольствием сделала бы так, чтобы собственное тело в непосредственной близости от Олега вероломно не предавало её, но изменить ничего не могла. И это откровенно бесило! Для той, что привыкла всю свою жизнь просчитывать до мелочей, вносимый Олегом хаос являлся сущим кошмаром. Он являлся неизвестным членом пропорции в уравнении. Это уравнение можно решить, если заморочиться. Проблема в том, что в процессе она сама видоизмениться, а меняться Анастасия не собиралась. Ей было совершенно комфортной в той шкуре, в которой она сейчас жила.