Дима разжал пальцы, поднимая руки и отступая назад: Легков себя не контролировал сейчас, и с ним было бесполезно спорить. Он словно обезумел после смерти половинки пять лет назад. Рома, сжимая рамку в руках, вышел из кухни и вернулся туда практически сразу, но уже без фотографии и намного спокойнее. Спрятал.

– Ты с ума сошел? Оставлять ее на видном месте…

– Заткнись. Если бы ты не явился, ее бы никто не увидел, – ответил Рома, подходя к раковине и продолжая умываться. – Не волнуйся. Никто не узнает, – бросил он через некоторое время, когда обернулся и увидел хмурый взгляд Покровского. – Как собрание прошло?

– Еще один… – тут же забыл о фотографии Дима, садясь на единственный стул.

– Надо полагать, Лиана уже высказала свою позицию? – поинтересовался Легков, закрывая воду.

– Всю ночь в истерике билась, – поморщился Дима. – Или, по крайней мере, большую ее часть – точно.

Рома еле заметно ухмыльнулся. Раньше он ненавидел жалобы друзей друг на друга, а теперь готов был слушать их день и ночь. Какое-никакое, а все-таки напоминание о временах, когда он был счастливее.

– Ну, я, например, тоже считаю, что тебе не стоит так рисковать. В боевой паре безопаснее.

– Да понимаю я, что безопаснее, но выбора нет! – взмахнул руками Дима. – Самому не по себе, что снова придется лезть в эту мясорубку, а еще и Лиана…

– И в чем проблема? Не лезь.

– В смысле? – спросил Дима, поднимая на друга озадаченный взгляд.

– У вас уже есть сын. Я не понимаю, зачем так рисковать…

– Ты мне сейчас что предлагаешь?

– Ты прекрасно все понимаешь, – заметил Рома, открывая холодильник и осматривая его пустые внутренности. – У Лианы еще небольшой срок. Избавьтесь от проблемы, пока не стало совсем поздно.

– Заткнись, – перебил его Покровский, хмуро глядя на Легкова. Тот пожал плечами и принялся готовить себе кофе.

Дима знал, зачем Легков это говорит: он никогда не упускал возможности сказать ему что-то неприятное, чтобы отомстить за боль, которую причинял отказ от собственной половинки, от своего друга, от прошлого, в котором, кажется, осталась его жизнь, поэтому Покровский никогда не сердился на друга и сейчас тоже не обратил внимания на его слова. У него была половинка, сын, семья, а у Легкова ничего не осталось.

– Вообще-то, Лиана меня сюда прислала вразумить тебя, – сказал Дима. Рома поднял на него заинтересованный взгляд. – Вот только я уже устал, поэтому давай сделаем вид, что я проинструктировал тебя, что спиртное вредит здоровью Защитника, что депрессия погубит и тебя, и твое будущее… Кажется, я должен был напомнить тебе, что ты не один, мы с тобой… там было еще что-то, но я не помню, поэтому поехали к нам, сам у нее спросишь.

Рома покачал головой, слушая наставления друга.

– Я, между прочим, не просто так напился. – Легков подошел к столу, поднял заляпанный жирными пятнами конверт и передал его Покровскому. – Вчера Олег погиб. Я был как раз на службе, когда пришло сообщение… Не знаю, как Кристине сказать. У нее экзамен был, поэтому ее с ним не было… Задание-то пустяковое было, что самое обидное. Вот и доверили его новичку… Они же всего неделю как поженились…

***

11 апреля 2021 года. Нэтали, ул. Славы, родовой дом Покровских

– Покровский! – услышали Дима и Рома, как только вошли в дом.

– Ну вот, а я надеялся на тихий вечер в кругу семьи… – вздохнул вышеупомянутый Покровский, закрывая за собой дверь и на ходу снимая куртку.

Раньше Лиана обращалась к нему не иначе как по фамилии и только перед самой свадьбой начала называть Димой. А вспоминала про «Покровского», только когда была в гневе, как, например, сейчас.