Энди был не такой – в отличие от меня. Сама идея Тихоокеанского побережья звучала для меня привлекательно, однако в душе гнездился страх: стоит только там очутиться, как я тут же в ужасе сбегу обратно – от грандиозности увиденного.

Короче, после того разговора о Мексике и о Питере Стивенсе у меня впервые закралось подозрение, что Энди подумывает, как бы слинять отсюда. Я готов был молиться богу, чтобы ему сопутствовала удача, но, по-моему, шансы его были мизерны. С курицы, несущей золотые яйца, как вы сами понимаете, хозяин глаз не сводит. Не у каждого зэка голова на плечах и чувство собственного достоинства. Нортон уверен, что можно использовать одно и растоптать другое.

Как существуют на свободе отзывчивые политики – я о тех, кого можно купить за деньги, – так существуют в неволе отзывчивые тюремщики; если точно знаешь кому и при этом имеешь что, в нужный момент кое-кто отвернется в другую сторону. Не мне вам говорить, что все это в порядке вещей, но для Энди Дюфрена подобный путь был закрыт – Сэм Нортон следил за каждым его шагом. И Энди, и охранники отлично это знали.

О том, чтобы его зачислили в команду работяг по программе «Право бесправных», думать не приходилось, ведь назначения проводил сам Нортон. А уйти вот так запросто, на виду у всех, как Сид Нидоу, Энди не смог бы.

Будь я на его месте, мысли об этом ключе под камнем измотали бы мне всю душу. Поди усни, когда от Шоушенка до Бакстона меньше тридцати миль. Близок локоть, да не укусишь.

Я по-прежнему считал, что ему надо нанять адвоката и добиваться пересмотра дела. Главное, вырваться из железных объятий Нортона. То, что Томми Уильямсу заткнули рот в обмен на всякие послабления, еще ничего не значит. Адвокат с хорошей бульдожьей хваткой заставит его разговориться, и, может быть, даже без особых усилий. В конце концов Уильямс питал симпатию к Энди. Время от времени я высказывал Энди все эти соображения, он улыбался и отвечал, что обдумывает, как ему поступить, но взгляд у него был какой-то отсутствующий.

Да, он обдумывал, как ему поступить, однако у него были свои соображения на этот счет.

В семьдесят пятом Энди Дюфрен бежал из Шоушенка. Его не поймали и вряд ли когда-нибудь поймают. Я думаю, Энди Дюфрена вообще уже не существует. Зато, я думаю, где-то в Мексике, в местечке Сиуатанехо, живет человек по имени Питер Стивенс. Владелец небольшого отеля. А на дворе стоит 1977 год от Рождества Христова.

Сейчас я вам расскажу все, что я знаю и о чем только догадываюсь. А что мне еще остается?

Двенадцатого марта 1975 года двери камер в пятом блоке открылись в 6:30, как это происходит каждый день за исключением воскресенья. И, как всегда, заключенные выстроились в коридоре в две шеренги, а двери камер снова захлопнулись. Заключенные двинулись строем к выходу из блока; здесь двое охранников должны были их пересчитать, после чего они спустились бы в столовую, где их ждал завтрак: овсянка, яичница и жирный бекон.

Все шло по заведенному распорядку до момента, когда был завершен пересчет. По списку было двадцать семь человек, но на деле оказалось двадцать шесть. Проверяющие доложили по телефону начальнику охраны, и только потом заключенным пятого блока разрешили отправиться на завтрак.

Начальник охраны Ричард Гоньяр, довольно приличный малый, и его помощник Дэйв Беркс, жизнерадостный такой кретин, появились в пятом блоке незамедлительно. Гоньяр открывал двери камер, и они заглядывали внутрь, держа наготове дубинки и огнестрельное оружие. Обычно в подобных ситуациях выясняется, что кого-то ночью прихватило, причем так здорово, что утром он не смог выползти из камеры. Более редкий случай: кто-то умер… или покончил с собой.