Вопрос отпадает сам собой, когда замечаю недалеко от нашего окна толстую водосточную трубу с массивными кронштейнами через каждый метр. Труба простилается вдоль жилого корпуса до самой крыши, и кажется, будто ее верхняя часть теряется где-то в хмуром небе. А нижняя в тумане, и это мне уже не кажется.

"Ну, была не была!" – напоследок подбадриваю себя, гулко выдыхая, и ступаю на небольшой парапет.

Двигаюсь осторожно, маленькими шажками, удерживаясь за кирпичные выступы здания. Внутри скапливается такое напряжение и страх, будто я не меньше, чем с десятого этажа собираюсь прыгать.

Да, до земли рукой подать, однако подавать руку этой самой земле я не собираюсь. Так и до перелома не долго.

Добравшись до цели, мертвой хваткой вцепляюсь в металлические закругленные пластины, готовясь совершить безумство.

У меня ещё есть шанс отступить и вернуться к девочкам. К тому же, Юля до сих пор не закрыла окно. Если спущусь — этой возможности уже не будет…

Однако выбор на то и выбор, что менять уже после его свершения ничего нельзя. Поэтому сжав пальцы покрепче, отправляюсь в краткий свободный полет.

Труба накреняется от моего веса, издает скрежет и как будто бы даже немного вибрирует.

Или это мое сердце так сильно бьется, что меня прихватил припадок?.. Впрочем, неважно.

Аккуратно перебирая руками и обхватывая трубу ногами, спускаюсь вниз на манер гусеницы. И только оказавшись ногами на сырой земле, понимаю, что заняло у меня это довольно много времени. Повсюду кромешная тьма, а у меня с собой даже фонарика нет!

К тому же, передо мной ещё и встаёт вопрос: а куда вообще мне двигаться? Где можно встретить того, кто запугал целую свору трудных подростков?

Вариантов не много. Два жилых корпуса, столовая, спортзал, оранжерея и административный корпус.

В последний соваться не рискую. Решаю сначала проверить оранжерею. Там хотя бы фитолампы горят. Тускло правда, но хоть какой-то ориентир.

Там я бывала всего раз за прошедшее время. Два раза в неделю нам устраивают, так сказать, исправительные работы трудом, во время которых мы изображаем из себя примерных огородников. Полив, посев, прополка. И все без перчаток! Руки после возни в земле так зудят, что хочется содрать с них кожу. И это я ещё мягко выражаюсь, Анфиса с Юлей и вовсе не сдерживают ругани от одного упоминания подобного времяпровождения.

Но сегодня мне нет никакого дела до капусты и рассады томатов. Я двигаюсь едва ли не на ощупь, постоянно спотыкаясь о камни и бугры. Никогда бы не подумала, что буду скучать по свету уличных фонарей.

Вокруг так тихо, словно все живое вымерло. Даже ночных птиц не слышно.

Дверь в оранжерею оказывается приоткрытой. Внутри также мрачно и тихо… Фиолетовые блики от тусклых ламп только дополняют атмосферу жути. А ещё тихий, едва уловимый звук, похожий то ли на скулеж, то ли на плач, который исходит из глубины довольно большого помещения. Стараясь держаться как можно ближе к дорожке, ведущей на выход, крадусь вперёд, желая узнать источник этого звука.

Не пчелки же это темным вечером решили пожужжать. Конечно, нет.

– Тебе по пальцам все объяснять надо или что? – вдруг разносится эхом по оранжерее, из-за чего я дергаюсь с места, прячась за ближайшим кустом высокой растительности. Голос находится слишком близко. – Говори, твоих рук дело? Ты этого придурка надоумил?

– Я… ничего не знаю. Это не я, клянусь!

Ни один из голосов не принадлежит Грому. Однако второй я все же узнаю. Кажется, именно его обладатель развязал меня вчера в подвале!

Больше не собираясь таиться, выдергиваю палку из рассады и двигаюсь прямиком в сторону разворачивающейся потасовки.