Бежать или бороться?

– Потому что все жёлтые — невменяемые психи. Правда, Ань? – с усмешкой произносит Юля и хватается за лесенку своей кровати, слегка тряся ее.

Брюнетка, которую, видимо, вообще не бесит подобное отношение, лишь кивает в ответ.

– Они пойдут на все, чтобы то, что случилось сегодня на уроке математики, больше никогда не повторилось… – именно эти слова русой становятся триггером для моего воспаленного мозга.

Я сжимаю кулаки, ещё раз бросив острый взгляд через окно.

Пришла пора менять устаревшие порядки.

12. Глава 11.Рита

На тему того, как ребята собираются провернуть массовый побег из комнат в режиме рабочего локдауна, вопросов не возникает. И так ясно, что у местных есть свои отработанные лазейки. Например, окна. Простенькие такие, двустворчатые и далеко не такие пластиковые, как в административном корпусе. В не затыканные щели по ночам задувает так, что хочется укутаться в одеяло потеплее.

Но сидеть и бороться со сном, как запуганный ребенок, я не собираюсь. Не в моем это духе. К тому же, застать Грома на горяченьком — это как подарок судьбы. Компромат будто сам просится ко мне в руки.

– Подвинься, – требую у Юли, стоит только солнцу окончательно скрыться за густыми тучами, из-за чего территория Кингдома накрывает мраком. А сама же впопыхах натягиваю ненавистные мамой дырявые джинсы и хватаю с крючка на двери ученический пиджак.

– Ты что задумала? – русая смотрит на меня, как на полнейшую дуру, но, к счастью, в сторону все-таки отходит.

Замечательно. Теперь осталось главное.

– Собираюсь наружу, – озвучиваю лишь малую крупицу из того, что задумала. Ни к чему Юле знать обо всем, мы ведь даже не подруги. Она вообще, вон, меня дурой называет.

– Сдурела?! – вскрикивает соседка, и мгновенно, словно испугавшись своего собственного голоса, переходит на громкий шепот: – Тебе жизнь совсем не дорога?

– А ты думала я просто так под нож сегодня полезла? – спрашиваю с вызовом, зашнуровывая кеды.

Нет, конечно, я блефую. Мне моя шкурка очень даже дорога. Она, пожалуй, в целом — единственное, что в этом месте представляет для меня хоть какую-то ценность. Однако же местным ребятам, видимо, не понять, что такое самоотверженность и страх за ближнего. Раз так, то придется говорить на их языке.

Мне же сейчас… очень важно увидеть все своими глазами.

Почему-то я не верю в то, что все настолько страшно, как говорят девчонки. Ну, не может такого быть в реальной жизни! Мы же не в тюрьме во время бунта, в конце концов. А Гром и остальные парни — всего лишь избалованные вседозволенностью подростки, а не криминальные авторитеты.

– Да пожалуйста, проваливай, – бухтит Юля, видимо, уловив непоколебимость в моем тоне. – Только имей ввиду, если вдруг тебе повезет вернуться, окно я не открою.

Я ещё раз бросаю взгляд на соседку. И понимаю, что да, действительно не откроет. Тот страх, что клубится на дне ее голубых глаз куда сильнее здравого смысла.

Вздыхаю и распахиваю окно настежь. Створка открывается со скрипом, из-за чего мне приходится переждать несколько томительных секунд тишины, чтобы убедиться, что на звук не прибежал никто из наших "надзирателей". И только проделав сей ритуал, я залезаю на узкий подоконник, смело перекидывая ногу через оконную раму.

Главное, не смотреть вниз, главное… Блин, посмотрела!

Взгляд как магнитом тянет отыскать такую близкую и далёкую землю. Вроде второй этаж, а кажется, будто внизу беспросветная бездна.

"Как тот здоровяк вообще тогда спустился вниз со мной на руках?" – удивляюсь мысленно я, оглядываясь по сторонам.