Меня охватывает оцепенением. Потому что, кажется, я начинаю понимать… На этот раз Гром решил всерьез поиграть моими чувствами.

2. Глава 1.Рита

Месяцем ранее

– Марго! Где ты, невыносимая девчонка?! – по округе разносится грозный окрик мамы.

Зачем же так орать? Здесь я, здесь. Крадусь вдоль высокого резного забора, старательно перебирая ногами, лишь бы оказаться как можно дальше от очага неприятностей.

На улице светит яркое солнышко, пока еще легкий сентябрьский ветерок колышет кроны лип и клёнов. А ещё кончики моих длинных волос, все время падающих на лицо. Мягкая, чуть подернутая желтизной трава слегка пружинит под ногами, придавая ускорения. Пара шагов, и вот оно — заветное местечко с отходящим профлистом, который я с лёгкостью отвожу в сторону.

Смотрю на улицу по ту сторону забора, и кажется мне, что все там иначе. И трава зеленее, и птички поют громче, и пахнет оттуда иначе — свободой…

– Попалась!

…о которой я могу только мечтать.

Доведенная до крайней точки кипения мама дергает меня за капюшон толстовки, вынуждая обернуться и посмотреть на нее своими, как она говорит, бессовестными глазами.

– И не стыдно? – едва ли не рычит она.

– А должно быть?

– Ты же девочка! Что это такое? – мама указывает на мои собственноручно порванные джинсы.

– Это мода, – тут нахожусь с ответом, даже не соврав, как делаю обычно.

Ну, подумаешь, изрезала новые джинсы. Так там пятно было! Трудновыводимое! Что, мне теперь, вечно теперь на коленях прощения вымаливать? Так недолго и до новых дырок штаны протереть…

Мама издает нечленораздельный звук, больше похожий на шипение гадюки, но меня не отпускает, теперь уже перехватывая за руку и таща за собой в сторону дома. Того, в котором я с первых же дней чувствовала себя словно в клетке.

Очень просторной, двухэтажной и пафосной клетке, обустроенной по последнему писку современности.

– Мам, меня друзья ждут, – с тоской смотрю на удаляющийся пейзаж за забором, где, вероятно, меня никто и не ждет уже давно.

За ушедшее лето Ленка с Виталиком сильно сблизились, поэтому их вполне устраивает компания друг друга.

"Очередная ванильная парочка. "Фу" такими быть", – думаю, сдерживая рвотный позыв.

И все же, как бы я не ненавидела ребят за их сопливо-приторные моменты близости, они мои единственные друзья в этом захолустье. Из тех, кто терпит мои загоны.

– В гробу я видела твоих друзей! Ты что опять устроила?

– Ничего я не устраивала, – мрачно отзываюсь, прикусывая губу и пытаясь выдернуть руку из цепкого материнского захвата.

А нечего моих друзей обижать! Меня можно сколько угодно, но ребята действительно являются для меня эталоном правильности.

– Да? А почему мне звонит директор и на грани истерики заявляет, что больше не намерен видеть тебя на пороге школы? – мама останавливается, недовольно косясь в мою сторону.

А я что? Стою, невинно хлопаю глазками, с удовольствием вспоминая, как чуть не сожгла полку с классными журналами, когда тайком пробралась в школьную учительскую. Не специально, конечно, просто нечего Игорю Степановичу, нашему директору, было хранить коллекцию раритетных зажигалок на соседней полке. Опасно же! И интересно…

А как красиво красиво горел журнал 11Б…м-м-м, просто загляденье!

– Откуда я знаю? – опомнившись, твержу упрямо. – Не хочет видеть — пусть не смотрит. У глаз, знаешь ли, есть такая функция. Их можно за-крыть.

– Лучше закрой свой рот, пока я тебе затрещину не дала, – сурово сводит брови мама, а после устало вздыхает, так и не найдя в моих глазах раскаяния. – Господи, и за что мне такое наказание?