Синяки точно будут.

- Вот уж, хрен, а не прощение!

- Полегче, Саш, - скулю жалобно. - И он же тебе не изменял.

- Откуда ты знаешь?!

- Оу, - единственное, что могу выдать на это.

- Что-то меня не туда унесло на волне воспоминаний. Хотела о твоих проблемах поговорить, а сама о своем.

- Да какая разница! Суть одна. Все мужики - козлы!

- А вот это в корне неверно, - отступает Сашка, прекращая меня массировать. - С такой установкой, по жизни и будут попадаться одни козлы, потому что ты их своими мыслями приманиваешь.

- Да ладно!

- Точно говорю. Я хотела хорошего мужчину, я его нашла. А ты так и топчешься на одном месте, ковыряя в душе раны обиды. Надо закрыть гештальт.

- А ты, закрыла? - приподнимаюсь с лавки.

- Конечно, сказала: «Прощай» Кошкину, и пошла строить новую жизнь.

- И я строю.

- Ну-ну, мне можешь не рассказывать, что ты строишь. Это хорошо, что дед есть, а иначе я не знаю, как бы вы тут с матерью ужились.

- Да, отец помогает, еще как, - соглашаюсь.

Свою квартиру я брала на стадии строительства котлована, получив по страховке свой заработанный в столице миллион. Пришлось совсем немного взять в долг, но не столько, чтобы тридцать лет выплачивать проценты, не видя ни моря, ни прочих радостей жизни, отдавая весь доход банку. Ремонт опять же делал батя. Деньгами помогают (Мёд, печки, ковка приносят стабильный сезонный доход).

- Вот и не сравнивай мою ситуацию со своей. Я сама подала на развод, а у тебя вообще какая-то хрень вышла, не пойми что.

- Почему ты защищаешь Гордеева? Насколько я помню, Егор тебе не нравился.

- А с чего он должен был мне нравиться? По мне, лучше оставаться скептически настроенной, а не скакать вприпрыжку с тобой на розовых единорогах. Я приглядывалась к твоему Егорке, и ничего плохого в нем не видела, ну если не считать вашего дебильного развода. Если бы не жопа с Кошкиным, я бы, клянусь, так этого не оставила, и разобралась с этой его, внезапно образовавшейся родственницей!

- Умерла его сестричка, вот и явился, - цежу, скрипя зубами, припоминая вчерашние слова бывшего.

- Поговори с ним, мой тебе совет. Реально, лучше узнать, «чё это было?», чем прятать голову в песок, как страус.

- Ну, спасибо! - иду смывать мед в помывочную, думая про себя, хорошо, что у сестры не было возможности на разборки с Ангелочком.

Отвратная женщина. Змеища беспощадная. Знала бы, Шурка, что она мне говорила напоследок. Хотелось тупо бежать из Москвы без оглядки.

После повторяем медовую процедуру уже на сестре. Молча. У меня нет желания продолжать разговор, а Шурка не в том положении, чтобы язык чесать. Если и может открывать рот, то только охать, ахать и изредка вставлять матерное слово, когда я от усердности, сделаю слишком больно.

После бани, словно заново родился. Выползаем красные и распаренные на улицу, в одних ситцевых халатах на голое тело и тюрбанах из полотенец на голове.

Блаженная улыбка вмиг слетает с моего лица, когда я вижу какое-то оживление у беседки. Мама слишком нервно подпрыгивает на месте, отец хмурится, сидя за столом, недовольно смотря на чужака. Понятно, что такая реакция не на знакомого человека. Перевожу взгляд на лицо папиного собеседника и... чуть ли не оседаю на землю. 

Егор.

- Ну, что я говорила? - хмыкает Шурка. - Быстро нашел, поганец, - не пойму, то ли ругается, то ли восхищается сестрица, придерживая меня за пояс, чтобы не свалилась.

- Накаркала, - хриплю в ответ, встречаясь с взглядом пронзительных синих глаз.