Гораздо позже мне сказали, что мать должна заранее морально готовиться и отпустить своего ребенка во взрослую жизнь. Наша - не отпустила. И это её желание руководить нашей жизнью, словно мы с сестрой маленькие дети, реально напрягает.

Сашкин отъезд заграницу до сих пор ей простить не может. Все пытается её вернуть на путь истинный, то есть в дом родной, под родительское крыло.

А моя ситуация еще показательнее. Отношения с Ильёй, можно сказать, одобрили. Но как!

«Пожить можно и так, дочь. Главное, предохраняться. И не вздумай принести в подоле. Не приму».

И весть о нашем расставании она приняла спокойно, с мрачным удовлетворением: «Ну, вот, права же была. Мужик сегодня есть, завтра нет. И проблем нет, а если был бы ребенок, тут уже не попляшешь. А так молодая, красивая, найдешь еще себе кого-нибудь».

Нашла. Так стремительно и внезапно, сама до конца, не веря в скоропалительную роспись в загсе. А уж о том, чтобы кого-то пригласить на эту церемонию и речи не шло.

Мама, конечно, была недовольна. Не самим фактом моего замужества, а…Как же без её участия-то?

А потом настигшее сокрушительное фиаско. И такой пугающий для меня факт беременности, прежде всего страх неодобрения родительницы…

Приняла и даже довольна, но каких моральных сил мне стоило то признание о беременности, когда я вернулась с поджатым хвостом. А сколько было воплей, что я не должна была добровольно разводиться и требовать алиментов.

Сейчас то она, разумеется, осознала, что такая моя позиция для нее даже выгодна. Я все также рядом, под её опекой вроде, что дает ей моральное право меня поучать.

- Приехала-таки, засранка, - обнимает мать Сашку.

Про фамилию наоборот - это мамина шуточка. И «засранка» оттуда же, любя.

- Совсем про родителей забыла в своей попе мира.

- Мам, я тоже по тебе соскучилась, - пытается маневрировать Сашка, целуя мать в щеку.

Понимает, что долгожданную встречу не стоит омрачать спорами и препирательствами с матушкой. Бесполезно.

- Пап, ну, где ты там? Иди сюда, обниму, - кричит весело отцу.

- А что без мужа? - не унимается мама.

- Ему в прошлый раз хватило впечатлений. Все равно он тебя не понимает, мам, - фыркает Шурка.

- Напугала зятя-то, - подзуживает на заднем фоне отец. - Я ж говорил, что больше не приедет к теще.

- Молчи уж, окаянный, не подкусывай, - отмахивается теща.

Вот такие они, родители. Душа в душу, ага. Отче, понятно, под каблуком, но оттуда умудряется по-тихому супругу драконить, вставляя свои пять копеек.

- Шурка, опять хвостом метнешь и назад. Могли бы месяц тут пожить.

-Ага, конечно, - одними губами транслирует сестра мне, закатывая глаза.

- Пошли, кормить буду. Как знала, наготовила заранее.

- А что там у тебя? - живо поинтересовалась Сашка.

- Борщ, «шуба», гуляш, ягодный пирог, - охотно перечислила родительница, первые два блюда как раз то, по чему Сашка страдает в своей Норвегии.

Селедка есть, а свеклы нет.

- Тихо, не шумите, ребенка мне разбудите, - шикает мать, когда мы заходим в дом.

- Я, пожалуй, откажусь от ночного жора, - сообщаю семейству.

Впрочем, это только дань вежливости. Мать все равно сейчас полностью поглощена Сашкой. Благо та, не думает отказываться от ночного угощения.

Скинув обувь у порога, тихо поднимаюсь вверх по лестнице на мансарду, в Ксюшкину комнату. Уже не терпится обнять и поцеловать дочь даже во сне.

- Моя сладкая малышка, - вздыхаю родной детский запах, целуя дочь в лобик и поправляя сбившуюся простынку, используемую вместо одеяла.

Жарко.

Удостоверившись, что Ксюша здесь, на месте, со мной, я сразу же испытываю умиротворяющее чувство спокойствия.