– Виктор Генрихович? – растерянно позвала она.

Бауэр не отозвался. Его не было за столом или под ним, его не было в помещении кофейни. На мгновение Алла усомнилась в том, что вообще брала интервью у кого бы то ни было, однако оставленный портфель убедил ее в обратном. Она не прекращала поиски по одной причине: не бывает такого, чтобы сидящий напротив человек исчез, словно детское воспоминание.

– Извините, – Алла повернулась к девушке, стоящей за прилавком, – вы же помните мужчину, с которым я беседовала?

Девушка перестала протирать кофеварку и посмотрела на Аллу так, словно имела дело с умалишенной.

– Если уж на то пошло, вы оба – единственные клиенты за весь день. Волей-неволей запомнишь каждого. Ваш собеседник пришел раньше вас и долго не мог разобраться в меню.

– А где он сейчас?

С такими вопросами ее действительно можно было принять за умалишенную. Нет, больше в эту кофейню – ни ногой. Иначе пережитый стыд не забыть.

– В уборную отошел? – предложила бариста. – Его куртка все еще на вешалке. И дверной колокольчик не звенел.

– Наверное, так и есть, – нехотя согласилась Алла.

Прошлой ночью она спала от силы три часа. Ей чудился шорох в подъезде и звук отпираемого замка. Полицейские заверили, что расписавший уродливыми надписями дверь недоумок не рискнет напасть – отоспится, успокоится и пожалеет о содеянном. Подобные ему люди обычно не заходят дальше угроз. Алла подозревала, что «обычно» – не ее случай. В охране ей отказали, несмотря на настойчивые просьбы. Только пообещали, что вышлют по ее звонку группу быстрого реагирования, если понадобится. Спокойного сна, милая.

Выпитый кофе взбодрил ее самую малость. Она пару раз теряла нить интервью и вполне могла проклевать момент, когда Бауэр решил отлучиться. Через минуту или две он вернется, а беседа продолжится как ни в чем ни бывало. Осталось уточнить пару фраз и сделать, наконец, достойную фотографию.

А вдруг не вернется? Что же ей делать в таком случае? Придумывать очередной заголовок, вроде: «Новосибирский профессор бесследно исчез в ходе интервью»? Устраиваться в желтушную прессу и писать об НЛО?

Нет, нет. Она ведь может просто позвонить. Сейчас это делать рановато, но через какое-то время наступит нужный момент. Не будешь ведь трезвонить почти незнакомому человеку лишь потому, что он ненадолго отошел. «Извините, вы там по малой проблеме или большой? Я искренне волнуюсь». Позор отечественной журналистики.

Мысль о журналистике напомнила Алле о включенном диктофоне. Она остановила запись, отмотала чуть назад и поднесла динамик к уху.

– Как получилось? – послышался голос Бауэра

– Не очень. Почему-то все размазалось. Давайте попробуем еще раз.

Пауза.

– Виктор Генрихович?

И больше ничего. Бауэр не говорил, что уходит, не просил подождать – немыслимое поведение для интеллигентного профессора. Не слышен был шум отодвигаемой мебели или удаляющихся шагов. Оставлен битком набитый портфель, в конце концов.

Звякнул колокольчик двери. Алла столь погрузилась в размышления, что не обратила внимания на вошедшего, пока он не обратился к девушке за прилавком:

– Черный кофе. Даже не вздумайте добавлять молоко или сахар.

Столь знакомые властные интонации. Некогда терпимые или вполне приятные, сейчас – выворачивающие желудок наизнанку. Алла резко выпрямилась, словно тело стянули жестким корсетом. Развязной походкой Глеб подошел к столику, небрежно сдвинул портфель и упал на диванчик.

– Привет, Ал. Земля круглая, так что хочешь или нет – все равно нам суждено было встретиться.

Алла не без злорадства отметила, что с момента их разрыва Глеб сильно сдал. Он перестал держать себя в форме: лицо расплылось, наметился второй подбородок, из-под футболки выглядывало налитое волосатое пузо, поглотившее кубики пресса. Одежда выглядела мятой и потасканной, будто не стирали ее с прошлого года. Вдобавок от Глеба несло потом. Он явно пытался замаскировать запах дезодорантом, но сделал только хуже. Вряд ли Глеб по-прежнему работал фитнес-тренером. Если так, то его клиентам не позавидуешь.