– Опять это случилось, – простонал Бауэр.

Он кашлянул, и лишь тогда осознал, что в воздухе отчетливо тянет гарью. Будто развели костер прямо в помещении. Бауэр вскочил с ящика и мигом преодолел крохотное пространство кухни, по пути случайно обрушив гору пустых бутылок. Его взору предстал покосившийся коридор с торчащими обломками досок и мусором, усыпавшим пол. Ряды дверей походили на изъеденные кариесом зубы. Под потолком стелились клубы дыма. Бауэра вновь забросило в самое пекло – на этот раз в буквальном смысле. В памяти всплыла мысль о самопровозглашенной избранности. Он в самом деле должен был кого-то спасти?

– Эй! – крикнул Бауэр. – Кто-нибудь меня слышит?

Никто не отозвался. Из глубин дома доносился лишь треск сжираемой пламенем древесины. Избранность или нет, но так и самому угореть недолго. Бауэр сложил ладони в форме рупора и заорал что было силы:

– Пожар! Горим! Спасайтесь!

Сквозь разбитое окно в конце коридора влетела горящая бутылка. Ударившись об стену, она разлетелась на мелкие кусочки, каждый из которых разнес по помещению желтоватые языки огня. Деревянный барак стремительно превращался в местный филиал ада.

– Боже, – выдавил Бауэр, захлебываясь от кашля.

Если ему и было суждено принести спасение, то лишь собственной жизни. В охваченном пламенем доме не было ни души. Огонь отрезал путь к лестнице на первый этаж. Проверять, заперты ли двери в квартиры, Бауэр не собирался. Он метнулся обратно на кухню и судорожно затряс шпингалет окна. Металлическая ручка не желала поддаваться. В легких и гортани поселилась сухая и колкая пакля. Казалось, огонь поглотил почти весь дом – только крохотное пространство кухни переживало последние секунды перед превращением в уголь.

В отчаянии Бауэр схватил ящик и тремя мощными ударами выбил оконную раму, которая и так держалась на честном слове. Расстояние от второго этажа до снежной насыпи выглядело неожиданно пугающе.

Бауэр пролез в проем и попытался уцепиться за подоконник с другой стороны, однако в последний момент пальцы соскользнули – дом будто бы вышвырнул незваного гостя прочь. За мгновение, проведенное в полете, сердце и желудок сжались, а в мыслях пронеслось бесформенное чувство страха.

Удар выбил воздух из легких. Бауэр закашлялся, скребя пальцами шершавый снег. Холодная поверхность освежала и приносила облегчение. Минутами позже она грозила вцепиться в одетого не по погоде Бауэра ледяной хваткой.

– Вот хрень! Там какой-то мужик! – прозвенел высокий от волнения голос, принадлежащий какому-то подростку.

– Гонишь? Ты же мне втирал, что тут никто не живет! – запаниковал второй.

– Валим, пацаны! Валим!

Бауэр с трудом поднялся со снежной насыпи. Инстинктивно поправил пиджак и галстук. Жар от гибнущего в пламени дома бил в лицо. Ни душераздирающих криков, ни выбегающих на улицу погорельцев.

Отбитые подростки развлекались с огнем на отшибе – Бауэр умудрился вклиниться в эпицентр опасной игры. Никакой он не избранный. Скорее, обреченный.

Тревожное осознание пришло вместе с пожарными сиренами: очередной спонтанный перенос он может не пережить.

11

Виктор Генрихович за доли секунды растворился в воздухе без следа и звука. Алла целилась в него из смартфона и тщетно пыталась заставить камеру сфокусироваться. Оказалось, фокусироваться больше не на ком. О присутствии Бауэра напоминали только кружка из-под кофе и кожаный портфель. Алла осмотрелась, ткнула пальцем в спинку пустого диванчика и даже заглянула под стол, хотя прекрасно понимала, что ее собеседник не вставал, не уходил и тем более не поднимал упавшую ручку.