– Ну, так и оставайтесь в своей темнице, граф. К чему подсаживать в нее никому не нужную безродную женщину?

Никак потешить собственное ощущение власти. Я полагала, что смогу вывести его на ответы.

– То, что ты невеста этой полубезумной ящерицы, не дает тебе вовсе никакой защиты, Варвара, – губы искривились в холодной усмешке. – Ты в полном моем распоряжении и твоя судьба зависит лишь от моей благосклонности.

Боже мой, сколько драматизма.

– Вы пришли рассказать о своей благосклонности?

Вопрос показался мне как никогда логичным. Все же этот светловолосый диковатый мужик не так просто решил навестить меня в камере. Иначе, зачем проделывать столько телодвижений? Я все еще испытывала страх перед ним, прекрасно понимая, что сейчас он мог сделать со мной, что угодно. И не было никакой уверенности, что Зортангор сможет как-то отомстить за меня. Если верить его словам, то без меня у него не останется шанса на выживание. Погибну я – погибнет и он.

Меня словно обдало холодной водой.

Почему-то осознание только сейчас развернулось в моей голове.

А не за этим ли Грон прибрал меня к рукам, чтобы одним верным ударом избавиться еще и от моего жениха? Кто знал, что за отношения их связывали, но если бы я была на месте озлобленного или уставшего от кого-то вроде Гора, не желала встречаться с ним лицом к лицу (а тут уже стоило подумать, что граф имел все признаки труса), то поступила бы точно так же. Просто потянуть за самую слабую петельку и смотреть, как свитер расползается.

Видимо, что-то отразилось на моем лице, ведь Грон на этот раз искренне просиял.

– Надо же, у тебя все же есть что-то в голове, кроме розовых волос.

На это я ничего не смогла ответить. В голове уже рисовались самые худшие картины моей собственной кончины. Женщины в руках мужчин редко погибали быстро и легко. Судя по тому, что я читала, изучала и по опыту мамы и других девушек, находящихся с ней в одной группе: даже если выйти их всего живой – не факт, что твой разум, в отличие от тела, когда-то излечится.

Граф вновь фыркнул, читая по моему лицу все скользившие эмоции. Его большая ладонь с крупными пальцами вдруг грубо схватила меня за правое предплечье, отчего, не удержавшись, я сдавленно вскрикнула.

– Вот все в толк не возьму, – он дернул меня вперед, и я врезалась в твердую широкую грудь, – почему каждый год, – вторая огромная ладонь прошлась сверху вниз по спине и крепко обхватила ягодицу, – такие, как ты, появляются тут, но никогда не уходят обратно в свой мир? Чего эти проклятые могут вам дать? Деньги? – мужчина склонился к моему уху, переходя на шепот. Он прижал меня к себе и обжег мочку теплым дыханием. – Не у всех есть. Может, земли и статус? – горячий, влажный язык прошелся по уху.

По моим щекам катились слезы всепоглощающей паники. Ничего сделать с этим я не могла. Грон вжимал меня в стену, изучал руками тело, не упуская ни одной выпуклости. Тошнота подкатила к горлу, подсказывая, что еще немного и разум просто скатится в истерику. Какими же мерзкими могут быть мужчины. Женщины унижают и марают по-другому. И зачастую это можно пережить.

– Может, вам, иномирянкам, не хватает чего-то другого? – пока он говорил, я нехотя из-за его плеча наблюдала за гадко ухмыляющимися стражниками или подручными. – При всех возможностях, почему же вы не спешите убегать?

«Что?» – смысл слов дошел не сразу, я сосредоточилась на том, чтобы не впасть окончательно в психоз и только спустя пару мгновений поняла их смысл.

– Возможностях убежать? – помимо воли прорвалось сквозь всхлипывания.