– Кто же вам позволит, граф?

– А кто запретит? Вы, безродный? Или наместник князя? – я тоже наклонился, твёрдо глядя агенту в глаза. – Я прекрасно знаю законы, Сергей. И у вас не получится меня запугать. То, что вы успели пошептаться с Тимофеем Александровичем, ни на что не влияет.

– О, ваше сиятельство, – серые глаза Тихомирова жёстко блеснули. – Я очень не советую вам ссориться с Имперской службой безопасности.

– А я не советую вам ссориться со мной. И ещё не советую дружить с Тимофеем. Он, знаете ли, в шатком положении.

– Неужели?

– Скоро убедитесь.

Я понимал, что мои слова дойдут до Тигрова. Пусть. Я ведь и так предупредил перед началом войны, что не оставлю его в покое. Так пусть понервничает и подумает, что я собираюсь сделать.

– Требую допроса с менталистом, – лязгнул я, продолжая сверлить Сергея взглядом. – Отказываюсь работать с вашим, найду своего.

– До окончания следствия вам придётся дать подписку о невыезде, – скрипнув зубами, Тихомиров отвёл глаза.

– Без проблем, – я откинулся в кресле. – В ближайшее время у меня всё равно будет много дел в городе…

Написав подписку о невыезде, я отправился домой. Свой экземпляр акта о капитуляции Шершневых, конечно, забрал. Велел Мокрухе вернуть заложников, а Молчанову – возвращаться в казармы.

Война была официально закончена, хотя несколько вопросов оставались открытыми. Во-первых, с контрибуцией, или вирой, как ее называли на старый манер. Во-вторых, с убийством Шершнева.

В-третьих, с тем, кто его убил…

Ожидаемо, никто не поверил, что это сделал таинственный человек из черного портала. Все думали, что я прикончил графа. Из поместья мы с гвардейцами уезжали, со всех сторон пронзаемые осуждающими взглядами.

Вернувшись домой, я отдал несколько распоряжений: возобновить работу городских предприятий, снять военное положение в поместье, подготовить полный отчет о потерях в гвардии. Алле велел заняться документами, которые сопутствовали объявлению и окончанию войны. И то и другое произошло очень быстро, но бюрократы не дремали. Нам предстояло оформить кучу бумаг.

Мама отправилась в поместье Иволгиных. Юлия вряд ли будет ей рада, но Светлана Григорьевна все равно хотела помочь ей подготовиться к похоронам и в целом разобраться с последствиями войны.

– Не торопитесь хоронить покойного барона, – сказал я. – Пусть Юля охладит тело своей магией, чтобы… сама понимаешь. Надо будет вызвать некроманта и поговорить с душой Михаила Романовича. Я займусь этим завтра.

– Зачем? – удивилась Светлана Григорьевна.

– Кое-что спросить, чтобы кое-кого наказать. Не бери в голову, дорогая.

Костя, который успел зайти к целителю и убрать свой фингал, вечером предоставил мне список активов побежденных. Я изучил его, и мы вместе решили, что хотелось бы получить в качестве виры.

В первую очередь, конечно, деньги. Они нам требовались на восстановление сгоревших цехов «Чернобурского леса» и военных сил. Со Сплюшкиных больше и взять было нечего: их предприятия оказались слишком далеки от наших интересов. Забрать можно было разве что доходный дом в центре Красноярска, но мы решили, что лучше рублями.

А вот Шершневы, как выяснилось, владели двумя салонами элитной мебели. Их покупателями были аристократы и богатые простолюдины, включая крупных чиновников. Салоны отлично вписывались в нашу структуру: мы могли бы хорошо экономить на производстве, поставляя собственные пиломатериалы, и тем самым увеличить прибыль. А еще, учитывая уровень покупателей, завести полезные знакомства.

– Почему я раньше не знал, что Шершневы делают мебель?