- Не отстанешь, да? – кошусь я на неё, понимая, что ненавижу этот учительский тон и условия.

Но в то же время осознаю, что мне необходимо кому-то всё рассказать.

- Не отстану, - отрубает Лизавета. – Ты и сама прекрасно знаешь, что недомолвки и «какая-то загадка» со мной не прокатят.

Некоторое время я молчу, обдумывая сказанное. И пусть выбор уже сделан, я не могу сразу согласиться. Иначе придется уйти с носом, а этого допустить нельзя. И вообще, писатель я или где? Должна уметь добывать информацию!

- Годится, - отвечаю ей миролюбиво. – Только баш на баш. Я рассказываю всё про Веру и тот дурацкий вечер, а ты – про Алика Багровского.

Лизавета замирает, на её вилке ярко поблёскивает на свету спелая клюква.

- Про кого? – переспрашивает она осторожно, словно следующее моё слово может привести к взрыву.

- Про Алика Багровского, - повторяю я, ослепительно улыбаясь. – Того очаровательного молодого мужчину с выставки.

Некоторое время Лизавета смотрит на меня, потом вздыхает, сжимает переносицу.

- Шантажистка, - наконец-то сообщает Лизавета. – Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, расскажу. Но только между нами.

Мне хочется прыгать от радости и маленького торжества, но неразумно скакать на месте с роллом в зубах.

Подруга смотрит на меня очень пристально, и я понимаю, что рассказывать первой мне. Что ж, это не страшно. И не больно, почти так же, как начать новую книгу. Когда глядишь на чистый лист и гонишь страх, что не сумеешь дописать ещё не начатый текст, не сможешь показать всё то, что живет в твоей голове, подарив миру только унылую картонку.

- Однажды мы с Верой обсуждали мужиков. И конкретно – Макса Янга, голландского татуировщика, который не любит творческих женщин…

7. Глава 7. Макс, мужчина и мальчик

- Потрясающая женщина, - заявляет Алик, увлечённо перебирая баночки с красками. – Я хочу жениться, я решил.

Я подозрительно кошусь на него, пытаясь понять: серьёзен или, как всегда, троллит всех и вся? Ибо Багровский, который решил жениться, это как Янг, который ушёл в монастырь. Просто нереально и не в этой жизни.

Однако, как ни странно, Алик совершенно серьёзен. Алкоголь и что-то ещё тоже исключаются, потому что в данный момент мы сидим в салоне, и от Алика только что ушёл клиент, которому долго и сосредоточенно били контур шхуны на бедре.

Алик к работе относится ответственно, не позволяя себе даже малейшего шага в сторону. И это правильно. Потому что безопасность клиента – это то, что должно стоять на первом месте. Откровенно говоря, когда я слышу, что кто-то бьёт тату под градусом или позволяет себе расхлябанность и безалаберность на рабочем месте, хочется сразу оторвать руки. И не только в фигуральном смысле.

- Ты серьёзно? – уточняю я.

Пока моя клиентка не придет, всё равно делать нечего. А Ольга ещё вчера позвонила и предупредила, что задержится. А записывалась она сразу, как только я приехал в Москву. Ждала, общалась, подбирала рисунок. Так что ждать буду в любом случае. Очень юная, но, тем не менее, крайне серьёзная и устремлённая особа. Люблю таких.

- Абсолютно, - заверяет Алик, поднимаясь из-за стола и хмуро поглядывая на холодильник. – Минералки мы не купили. Янг, я тебе больше не доверю ничего важного, потому что сейчас мы умрем от жажды, и никому до этого не будет дела.

Я опускаю руку и подхватываю стоящую на полу маленькую бутылку минералки с лимоном.

- Лови, нытик, - фыркаю и кидаю её в друга.

Тот вовремя хватает пластиковую ёмкость, ворчит, какая я сволочь, а потом долго и жадно пьет.

- Жарко, - сообщает он после того, как утоляет жажду. – А на Лизавете реально женюсь. Всегда мечтал о строгой училке.