Кузины Флёр радостно бросились растягивать кружевное полотно. Как и всё здесь, даже эта традиция должна была быть прикрыта символической вуалью приличий. Роль вуали выполняла тончайшая белоснежная кисея, украшенная по краю кружевом, которую держали две девушки — остальным позволялось смотреть на поцелуй только через неё. Что там можно было разглядеть, да и, вообще, зачем — было непонятно. Но гости затихли в ожидании, зажав в руках горсти рисовых зёрен.

Флёр опустила глаза, и кажется, Эдгар впервые увидел её по-настоящему смущённой.

В воздух снова полетели лепестки, и одна из кузин, державших кисею, косила любопытным взглядом за кружевной край, желая увидеть всё как есть.

Надо быстрее покончить с этим!

Эдгар положил руку на талию невесты, другую на затылок, привлекая её к себе коротким движением. Флёр закрыла глаза и запрокинула голову, подставляя губы для поцелуя. Но прежде, чем Эдгар их коснулся, услышал, как запульсировал в голове глухой ритм барабанов, и перед глазами возникло вдруг совсем другое лицо…

И на какое-то мгновенье ему показалось, что он и обнимает совсем другую девушку, а его губы касаются не губ Флёр Лаваль…

Он сжал её в объятьях, почти до боли, проводя по телу ладонями и пытаясь ощутить — наяву ли это. Притянул к себе ещё сильнее, зарываясь пальцами в волосы, и поцеловал. Порывисто, сильно, страстно, раздвигая безвольные губы и, наверное, причиняя боль, даже сам не понимая, что делает, словно хотел раздавить эту холодную красивую оболочку и добраться до той, кто прячется за кукольным образом Флёр Лаваль.

Флёр на поцелуй не ответила. Распахнула глаза, полные негодования и злости, увернулась, упираясь руками ему в грудь. И пытаясь вырваться из его объятий, прошипела прямо в лицо:

— Да что же ты делаешь? Ты же позоришь нас!

Флёр влепила ему пощёчину и одним резким движением вытерла губы тыльной стороной ладони. Эдгар отступил назад, увидев круглые глаза кузины, выпускающей из пальцев кисею.

Кисея упала на пол. В них полетели зёрна и цветы, раздались хлопки и крики поздравлений, музыканты ударили по струнам, и все подняли бокалы. Флёр, красная и смущённая, отошла в сторону, а Эдгар потёр щёку, чувствуя, как сумасшедше колотится сердце.

Две пощёчины за полдня? Это уже слишком!

Но он бы прямо сейчас помчался в лавку и выяснил у продавщицы имя той девушки.

За что ты со мной так? Что тебе от меня нужно?

— Пора ехать на бал! Зададим жару! — проорал хрипло Шарль, размахивая шляпой, и Эдгар подумал мимолётно, что, кажется, его дядя уже в стельку пьян.

16. Глава 16. Предложение раз…

Неизвестно что бы сказала мадам Селин на то, что Летиция растеряла свои покупки, забыла шоколадные фигурки и рассыпала сахар, но Филипп горячо за неё заступился, взяв всю вину на себя. И это было очень странно.

Что это с ним такое?

Вообще этим утром кузена будто подменили. Понятно, конечно, что всё это — проделки Аннет. Видимо, кузина хотела быть уверенной в том, что Летиция и на три шага не приблизится к мсье Фрессону, вот и приставила своего брата следить за ней. Но с чего это Филипп бросился помогать сестре с таким жаром?

Матери врал он на удивление складно. А уж ухаживал за Летицией с таким театральным размахом, что ей стало не по себе. Открывал двери, подавал зонтик, придерживал за локоть и сорил комплиментами, а когда заглядывал ей в глаза, то ноздри у него трепетали, как у лошади, почуявшей опасность. И он даже на шаг от неё не отходил. Вернее, отошёл один раз. В сигарную лавку. И как оказалось — очень некстати.

Сегодня всё было некстати. Особенно эта встреча с Эдгаром Дюраном. Особенно после того, что случилось нынешней ночью. Как назвать то, что произошло — Летиция не знала, но это было даже хуже, чем глаз на полу, и кажется, хуже, чем танец на кладбище.