Сзади колдовала Жюстина, пытаясь соорудить ей бальную причёску. Ноэль отправилась помогать укладывать волосы Аннет, а Люсиль всё ещё была наказана. У Жюстины мало что получалось, и Летиция подумала, что, наверное, Аннет специально прислала ей самую нерадивую служанку.

Жюстина неловко дёргала её за пряди, роняла шпильки, извинялась постоянно, не переставая стрекотать, как ночная цикада, о том, что произошло за это утро в доме Бернаров.

— А потом приехал массэ Жильбер Фрессон, уж такой красивый он был, такой красивый! И пах он так чудесно, муасель Летиция, я только чуточку постояла рядом с Ноэль, когда она его шляпу забирала и перчатки. И понюхала… издали… ах, запах — как в раю, муасель Летиция! И про вас у меня спрашивал, но вы с массэ Филиппом как раз в лавку уехали.

— Да? А что потом было? — спросила Летиция, придерживая локон.

— Ну сначала-то всё было чинно-благородно, — ответила с готовностью Жюстина, заметив интерес в словах Летиции, — муасель Аннет спустилась и угощала массэ Жильбера лимонадом и фруктами, а я прислуживала им. Всё про бал говорили да про погоду. А потом приехал хозяин, и они ушли в кабинет…

— Ну? Дальше что? — поторопила Летиция служанку, которая от того, что к ней проявили внимание, тараторить перестала и напустила на себя важности, словно индюшка, растягивала слова и делала многозначительные паузы.

— А потом Ноэль меня выставила, конечно, но всё равно ещё я кофе носила им в библиотеку, а они там с массэ Готье беседовали. Я не подслушивала, нет, вы не подумайте! Но они так кричали! Так кричали! — голос Жюстины понизился до шёпота. — Вот отродясь не слышала, чтоб хозяин так себя вёл с гостями. А уж чтобы массэ Жильбер кричал? Это что-то неслыханное! Я ничегошеньки не поняла, про какие-то бумаги и уговор, а ещё про старого пирата, ой простите… массэ Бернара-старшего, и что наш хозяин вроде как обманул массэ Жильбера, и что он поплатится. А хозяин сказал, что это массэ Жильбер пытается его надуть. И велел, чтобы он выметался и передал своему деду, что тот жадный крокодил, и что пусть он подавится. А ещё про то, что взамен хозяин помирится с Дюранами и в гробу всех Фрессонов видел. Уж простите, так он и сказал.

— Вот как? И что же его так разозлило?

— Не знаю, муасель Летиция. Но сразу после этого массэ Жильбер выскочил красный, как варёный краб, выхватил шляпу и уехал. Даже с муасель Аннет не попрощался. И уж она так разозлилась, что я вот даже рада, что меня к вам послали, а то бы мне опять несдобровать…

Летиция вздохнула.

Всё это было как-то совсем не похоже на: «Я всё решу», произнесённое Жильбером Фрессоном под сенью магнолии.

Ох, что-то не то он там нарешал, кажется! Как бы ей всё это боком не вышло! Что же теперь делать?

Если у мсье Фрессона ничего не вышло, да ещё и дядя с ним поругался, то как ей теперь поговорить с ним без лишних ушей? Филипп же проходу не даст.

Надо было что-то делать и делать срочно, и, недолго думая, Летиция достала из шкатулки алую шёлковую ленту для волос и протянула её Жюстине со словами:

— На вот, возьми. Это тебе. Ты такая старательная.

От счастья, казалось, Жюстина, и вовсе разум потеряла, она тут же приложила ленту к волосам, похлопала в ладоши и мигом засунула её в лиф платья. А затем принялась горячо благодарить Летицию.

— Ох, Жюстина, не надо, — Летиция попыталась вытащить руки, которые бросилась целовать служанка, — у меня что-то голова болит. Я тут так плохо сплю! Сегодня полночи глаз не могла сомкнуть. А всё эта жара! Ты не знаешь — есть ли у твоей хозяйки сонные капли?