Сам, однако, почти не притронулся, только ложкой поковырял. Но пирожное выглядит заманчиво. А после такого стресса можно себе позволить слегка нарушить диету.

Пробую маленький кусочек – божественно. Если здесь все десерты такие, я не против задержаться на денек-другой.

– Ну так что бы вы хотели узнать о нашем мире в первую очередь? Спрашивайте, я с удовольствием отвечу.

И все вопросы мигом испарились из головы. Это все равно что фраза «расскажи что-нибудь интересное», после которой все разговоры тут же смолкают.

– Магия, – соображаю я наконец. – Для меня все в этой ситуации странно, но в магию поверить труднее всего.

– Никаких трудностей! Я вам ее с легкостью продемонстрирую. Хотите?

– Хочу.

– Дайте руку.

Протягиваю ладонь, но он сжимает что-то в кулаке с намерением дать мне, и я тут же отдергиваю руку, прячу за спину. Наверное, каждый, кто рос с оравой двоюродных и троюродных братьев и сестер, на всю жизнь приобретает такую привычку. Ведь в детстве «сюрприз» мог оказаться чем угодно, но чаще гадостью. Знаем мы такие шутки.

– Леди Валерия, неужели вы думаете, что я причиню вам вред? – укоряет Макс, и я вновь подставляю руку.

Он разжимает пальцы, и я чувствую что-то маленькое, пушистое и живое. Кожу царапают крохотные лапки. Цыпленок?

– Ой, какой хороший! – восклицаю, осторожно поглаживая желтую спинку. Цыпленок замирает и испуганно жмурится. – Но больше похоже на обычный фокус, в нашем мире их в цирке показывают. Очень умелый, конечно.

Он пожимает плечами, пару секунд пристально смотрит на птаху, и та исчезает, словно в воздухе растворяется. Таких фокусов я еще не видела. Пока я, открыв рот от удивления, пытаюсь сообразить, как он это сделал, Макс поднимает указательный палец, и на его кончике загорается фиолетовое пламя. Яркое, как неон.

Рисует в воздухе розу, берет ее за стебель и протягивает мне.

– Понимаю, это тоже слишком просто, но я хотел показать вам что-нибудь красивое, а не пугающее. Берите. Не бойтесь, не обожжет.

В моих руках цветок моментально твердеет, приобретает объем. Превращается в хрусталь, прозрачный, как слеза, играющий на свету множеством граней.

– Спасибо, – говорю Максу, явно довольному произведенным эффектом. – А что вы еще умеете?

– Много чего. Вам что именно интересно?

– Ну... Даже не знаю... Фаерболами бросаетесь?

– Легко!

– А будущее можете предсказать?

– Основные вероятности событий без учета хаотического вмешательства.

– Летать?

– Только на туринусе, – смеется он.

– Читать мысли? – на этом вопросе я пристально смотрю в его глаза, стараясь понять, не соврет ли.

– Не волнуйтесь, этого не умею. Не моя специальность. Желаете, чтобы я продемонстрировал что-нибудь из перечисленного?

Попросить метнуть фаербол я не успеваю. Дверь библиотеки открывается, и на пороге возникает красивая дама лет пятидесяти в темно-красном бархатном платье.

– Какой приятный сюрприз! – восклицает она, вплывая в комнату. – Я очень рада принимать в гостях такую прелестную молодую леди!

– Позвольте представить – леди Ванда Робейн, – поднимаясь с места, произносит Макс. – Хозяйка дома и моя обожаемая матушка. Мама, это леди Валерия, она прибыла издалека и намерена погостить у нас... некоторое время.

– Восхитительно! Дорогая, вы не представляете, как вовремя прибыли. Я целыми днями скучаю в одиночестве – все разъехались по курортам, а лорд Робейн до поздней ночи пропадает на службе. И младший сын в него пошел. Удивительно, когда только Максимилиан успел познакомиться с вами, леди Валерия, он ведь нигде не бывает, кроме своей лаборатории. Вы раньше бывали в Лабверне?