В результате этого «раздвоения» программы мы общались с самой разной аудиторией. В книге рекордов Гиннеса даже был зафиксирован рекорд: нас смотрело одновременно больше людей, нежели любую другую передачу того времени в мире – сто девяносто миллионов человек. Нас смотрели практически все, говоря современным языком, у нас был почти 100-процентный рейтинг. И все-таки главное было в другом, не в цифрах и количестве зрителей – мы не гнались за ними, потому что у нас не было рекламного кнута и пряника. Мы предлагали людям думать вместе с нами, при этом соглашаясь или споря, одобряя, либо люто ненавидя нас, но думать и еще раз думать. А значит учиться принимать самостоятельные решения, а в итоге, извините за пафос – становиться гражданином, хозяином своей судьбы и своей страны. Вот почему уйдя из эфира в конце декабря 1990 года, «Взгляд» больше так и не появился на телевизионных экранах. Нет его и поныне, и в ближайшие двенадцать, а то и двадцать четыре года он не появится. Нынешней власти не нужна думающая страна.

Мы были околдованы духом свободы, опьянены творчеством, страстью к публицистике и открытому слову. Работа отнимала у нас едва ли не 24 часа в сутки, не оставляя времени на самое личное – семью, детей, друзей. Мы практически перестали видеться с Виктором Ногиным. Мобильников тогда еще не существовало, и зачастую наше общение сводилось к запискам родных, выложенным около домашнего телефона: «Звонил Виктор, просил связаться», «Звонил Владимир, просил позвонить»… Слава Богу, в этих записках ни разу не бы упомянут наш «тайный» пароль – «Афган». Значит, в жизни каждого из нас все было более или менее благополучно.

Но даже и для короткого телефонного общения времени катастрофически не хватало. Вот понедельник, первый день нашего двухнедельного рабочего цикла. Мы входим в аппаратную на шестом этаже Останкинского телецентра, отсматриваем снятые материалы, отбираем хронику, монтируем, озвучиваем… Периодически спускаемся в нашу четвертую студию, пишем «актуальные интервью». Работа идет, не прекращаясь ни на минуту. Надо было отсмотреть подобранные музыкальными редакторами видеоклипы, дать задание по оформлению студии, ответить на письма, подготовить к эфиру статистику и сделать многое, многое другое…

Вторник и среда в том же режиме – беспрерывно и безостановочно, круглосуточно. Инженеры видеомонтажа, операторы, осветители, то есть технический персонал, менялись. Мы, журналистская группа, – нет. В четверг обычно осуществлялся первый прогон смонтированных материалов, показ наработок Сагалаеву и большому руководству ЦТ. Кабелем Останкино было связано со Старой площадью, где находились здания ЦК КПСС. Полагаю, что и другие заинтересованные организации имели возможность смотреть «Взгляд» до эфира. Несмотря на заявленную свободу программы, менять установленный порядок никто пока не собирался.

Потом общий сбор у главного редактора. Замечания на уровне редакторских правок. Либо споры и дискуссии, либо категорическое: «Этого в эфире не будет». И все-таки, из программы в программу, «добро» давалось на такие сюжеты, о которых в жестких рамках официального ТВ прежде и помыслить было нельзя.

Ночь с четверга на пятницу – единственная на этой неделе, когда я наконец-то еду спать домой, вместо того, чтобы коротать ее на стульях в аппаратной. Причем коротать-то приходилось всего только два часа между монтажными сменами: другого времени передохнуть у нас не было даже ночью. На следующий день – эфир, а я ведь не только автор и «начальник», то есть главный выпускающий программы, я еще и ведущий. Мне предстоит «войти» в каждый дом… Надо