Развернулся, отошел к столу, на котором стояли письменные приборы, и некоторое время внимательно читал.

— Что?!

Повернулся и, тряхнув свитком, произнес раздраженно:

— И этого она от меня хочет? — его карие глаза были темны. — Чтобы я их предал? Предал других айяарров? Как ты себе это представляешь?

Он подошел почти вплотную к Рикарду, и тот видел, как раздуваются его ноздри от гнева.

— Эфе Карриган, — ответил Рикард, не отступая и не сводя глаз, — я всего лишь гонец, и я передаю то, что мне велели. А мне велели напомнить вам о некоем обещании и клятве, которую вы дали много лет назад. Её величество сказала, что вы поймете, о чем речь.

Если бы Карриган мог его убить, он, наверное, сделал бы это, но видя, что Рикард не шевелится и ничего не говорит, отошел в сторону, швырнул свиток на стол и, скрестив руки на груди, уставился в окно.

Его красивое лицо побелело от ярости.

— Ты знаешь, что в этом письме? — спросил он, наконец, оборачиваясь.

— В общих чертах.

— Хорошо. Допустим, я дам ей своих людей в помощь генералу. Предательство? Пожалуй... я переживу это. Я понимаю, чего она хочет. Но я не понимаю, зачем переправлять в Лааре тебя? Что тебе там делать? С какой целью ты едешь туда? — он заложил руки за спину, пытливо вглядываясь в лицо Рикарда. — Мне не нужны сюрпризы, за которые мне потом придется держать ответ перед Ибексами.

— Боюсь, эфе Карриган, я не могу ответить на ваш вопрос.

— Боюсь тогда, я не могу помочь тебе туда попасть, — ответил Карриган надменно.

— Боюсь, вам придется написать об этом в ответном письме Её величеству, и я отвезу его обратно, — произнес Рикард спокойно. — Я всего лишь гонец.

— Ты всего лишь обычная ашуманская гадюка, которых теперь полно при дворе, и если бы я знал раньше...

Он замолчал на полуслове и прошелся по комнате.

Рикард отвечать не стал.

Он мог бы свернуть шею этому лощеному айяарру одним движением руки, но...

Благоразумие сегодня взяло верх. Быть гадюкой не так уж и плохо. В Ашумане говорят: «Мудр, как змея». В Храме Бога Ашша его научили относиться к змеям с уважением.

Карриган снова перечитал письмо.

— Ладно. К концу недели мои люди выезжают в Лааре. Мы доведем тебя до Уа́йры, а дальше ты сам. Мне не нужно, чтобы Ибексы видели тебя с моими людьми. И передашь её величеству, что на этом тот мой долг перед ней полностью оплачен!

Он звякнул в серебряный колокольчик и отдал распоряжения.

***

Восточные Врата — перевал, схваченный по обе стороны высокими пиками гор. Узкий, как бутылочное горлышко, и всегда затянутый облаками со стороны Лисса.

Айяаррские заставы по обе стороны, стража, и бесконечная вереница караванов, идущая туда и обратно, тянется по дороге гусеницей — все торопятся успеть до зимы. Потому что зимой, зачастую, на перевале выпадает снег, и метель заносит дорогу так, что обозы могут ждать по нескольку дней, когда ветер сменится на южный, принесет тепло и снег растает.

Кэтриона торопилась.

Выехала она на следующий день, с рассветом. Двое братьев Ордена проводили её до подъема на перевал, но дорога была оживленной и спокойной, и у подножья она их отпустила. А вот перед самой заставой арры на плече вдруг ожили, начали пульсировать горячей болью, и она обернулась.

Стадо тонкорунных овец бестолково толпилось позади, три погонщика в длинных шерстяных плащах и войлочных шляпах угрюмо ожидали, когда им разрешат проехать, а за ними — караван из пяти груженых мешками с пшеницей телег, легкая карета...

Псы...

Четверо. Только подъехали. Кэтриону они пока не видели, да и по её айяаррскому плащу едва поймешь, чья это серая спина впереди.