Молчаливо схватив ее за щиколотки, развел колени и рывком подвинул к себе. Из глаз брызнули слезы бессилия.

Прикосновения грубые и жесткие, ладони скользнули вверх по животу, разрывая с таким старанием завязанную ленту, и сжали груди. Он причинял ей боль, но даже не замечал этого. Желтизна глаз погасла, являя свет расплавленного серебра.

Лорелия едва не задохнулась, в памяти полыхнули практически такие же, только теплые, смотрящие с нежностью, а не с животной страстью. Но Йорга она больше никогда не увидит. Лишь эти серые льдинки глаз Зор-Тура будут резать ножом по сердцу, не давая забыть совсем другого мужчину.

Длинные пальцы сжали талию, опустились ниже, впиваясь в бедра, оставляя жжение расцветающих под ними синяков. Самой интимной точки ее естества коснулась горячая возбужденная плоть. Музыка стала громче, к ней присоединились мужские голоса, запевающие песню на чужом языке. Лорелия уже рыдала в голос, не видя насильника за пеленой соленого тумана.

Рывок. Резкий и глубокий, разрывающий ее на части. Девушка вскрикнула, широко распахнув глаза, и тут же зажмурилась от сильной боли. Закрыла лицо дрожащими ладонями, чтобы ничего не видеть. Внутри, казалось, горел огонь, сжигая все на своем пути. Он разливался в животе, поднимался к легким и сердцу, опаляя саму душу.

Чужая плоть медленно двинулась назад, покидая ее пульсирующее лоно, но только чтоб вонзиться снова. И снова. С каждым толчком унося частичку ее жизни.

Лорелия уже почти ничего не чувствовала. Не была здесь, не существовала. Лишь неутихающая где-то вдалеке музыка и тяжелое дыхание над ней давали понять, что этот кошмар еще не закончился.

Вдруг все стихло. Мягкая, почти бархатная тишина окутала заботливой тьмой и утащила в беспамятство.