– Слушай, – ответила она, – тебя там не было. Нет, все было не так. Это я начала разговор. Ты что думаешь, я просто молча стояла, пока она оскорбляла и унижала тебя? – Она почувствовала подступающие слезы. – Какой во всем этом смысл? Ты совсем в меня не веришь. Ты конченый человек.

– Это почему?

– У тебя есть жена, которая на все ради тебя готова и ничего не просит взамен. Знаешь, что я сказала Шерри Домброзио?

– Это уже в прошлом. Я позвонил ему. Я высказал свою реакцию. Он велел мне не лезть в чужие дела.

– И повесил трубку. Ничтожный маленький человечишка. Чем он занимается? Делает пакеты для молока. Он недостоин даже лизать землю, по которой ты ходишь.

Она неуверенно поднялась, опершись о стол, и пошла на кухню с пустым бокалом. По щекам у нее текли слезы, а комната расплывалась. Сидевший за столом Лео, казалось, беззвучно расширялся, дрожал и распухал. Она не слышала звука собственных шагов. Опустив глаза, она увидела, что осталась в носках. Туфли лежали на диване вместе с зажигалкой и пачкой «Кулз».

– Давай ужинать, – предложил Лео.

– Я знала, что ты так скажешь, – сказала она, – ты держишь меня за служанку. Я могу хоть раз почувствовать себя человеком? Мой образ у тебя в голове… он для меня опасен. Все эти расстройства и боли, которыми я страдала… это ты виноват, потому что ты постоянно меня поддевал и толкал. Я никогда не могла тебе угодить, тебе все недостаточно хорошо. Сам готовь себе свой чертов ужин!

Войдя на кухню, она схватила кофейник и швырнула его в раковину. Крышка слетела, кофе и гуща брызнули во все стороны, залили сушилки и стену. Кофе закапал на пол. Крышка подкатилась к ней, и она ее пнула.

Лео стоял в дверях.

– Оставь меня в покое. – Она повернулась к нему спиной.

– Я могу сам себе положить еды? Сам? Ты отойдешь с дороги?

– Конечно, – согласилась она, сняла кастрюлю с горошком с конфорки, открыла ее и вывалила горошек на пол. Он посыпался дождем во все стороны, засыпал ее босые ноги.

– Угощайся.

– Я оставлю тебя в покое.

– Да. Уходи отсюда. Я хочу убить себя, – ее голос становился все выше и выше, пока не стал невыносим для нее самой, – уйди!

– Я буду в гостиной.

Когда он ушел, она немного постояла, глубоко и медленно дыша. А потом взяла совок и метлу и начала подметать горошек. Голова болела невыносимо.

«И что подать на гарнир?» – думала она. Подняв кофейник, она попыталась собрать его. Ручка погнулась.

– Ты только посмотри, – крикнул Лео из гостиной.

– Что там? – спросила она, держа кофейник.

– Приходи и посмотри.

Она вышла в гостиную. Он стоял у окна.

– Что это? – спросила она, когда он указал на что-то. Она ничего не увидела.

– Видишь мужика, который петляет по шоссе?

– Лео, – сказала она, – я сказала им, какой ты замечательный, уникальный человек. Я так тебя люблю и так много о тебе думаю.

Он взглянул на нее. Затем отошел, потирая лоб.

– Ничего себе этот мужик напился, – пробормотал он.

– Ты один из лучших людей в мире, – продолжила она, – я бы хотела, чтобы мир соответствовал твоим идеалам. Ты должен жить в лучшем мире. Тебя должны окружать лучшие люди. Я пытаюсь, но не могу. Я могу только вываливать то, что чувствую.

Он еле заметно кивнул – или нет, она не могла сказать точно.

– Сегодня очень вкусный ужин, – сказала она, – даже без горошка. Я купила баранью ногу. Неудивительно, что ты хочешь есть. Ты же чувствуешь запах. Я думаю, она почти готова.

– Откроешь еще упаковку овощей?

– Да, обязательно.

Направляясь обратно в кухню, она спросила:

– Может, ты составишь мне компанию?

– Хорошо, – он пошел за ней, – я правда так сильно на тебя давлю?