«Это же я, – подумал он. – Я знаю, что действительно это чувствую, я совершенно искренен. Я пригласил его домой, потому что он мне нравится. Я знаю мотивы своих действий. Я повел себя с ним так, как с любым другим человеком, белым или негром, потому что для людей вроде меня это естественно. В этом разница между ней и мной».

Его стакан оказался пуст, поэтому он заказал еще один скотч. На этот раз он не стал уточнять и не обратил внимания на сумму, а просто взял стакан.

Нет, дело не в ней. Он боится ее и поэтому не едет домой? Почему? Да черта с два, он просто любит иногда выпить. Почему?..

У Джанет Рансибл порой случались очень счастливые моменты. Моменты, когда она заранее знала, что люди собираются сказать. Им нужно было только открыть рот, и она сразу узнавала все остальное. Это ее очень радовало. Она мгновенно понимала все их мысли.

И это были не какие-нибудь простые мысли. Ей также покорялись самые интеллектуальные дискуссии. Если разговор на вечеринке заходил о Дэвиде Рисмане, Западной Германии или физике, она могла поучаствовать. Она просто вбрасывала обрывки мыслей, порой даже не стараясь их как следует оформить. И другие сразу же подхватывали ее идеи.

С бокалом в руке она сидела в глубоком желтом кресле в гостиной. Стол был накрыт; ужин стоял в духовке, дел никаких не осталось.

В соседней комнате, за столом, Лео изучал бумаги и то и дело звонил по телефону. Только что придя домой, он остался в костюме и галстуке. Теперь он что-то писал. Его седые, слегка вьющиеся волосы напоминали ей сталь. Какой он твердый, подумала она. Узкие, жесткие запястья. Аккуратный, тонкий, суровый мужчина.

– Ты в этом костюме какой-то узкий. Или дело в тебе самом? Или в галстуке? – Она засмеялась. Теперь даже полоски стали узкими. Все поменялось, особенно лацканы. Началось все с девушек-моделей в рекламе… худых, с черными хищными глазами. Они как будто жаждали крови. Да, они выглядели малокровными.

Лео хмыкнул и зашуршал бумагами.

– Угадай, кого я видела сегодня, – сказала Джанет. Она уже знала, что он обернется и спросит кого, поэтому продолжила: – Я немного поболтала с девушкой, которая носит сандалии и стрижется еще короче меня. Ты как-то сказал, что она тебе нравится, но мне кажется, она сама предпочитает женщин. Она держит сигарету вот так.

Дотянувшись до пепельницы на кофейном столике, Джанет вынула из нее длинный окурок и сунула в уголок рта. Окурок выпал, и, пытаясь его подхватить, она заметила, что пролила коктейль. Забыв о сигарете, она постаралась потихоньку вытереть лужу вытащенной из сумочки салфеткой, надеясь, что Лео не заметил.

Но он заметил. Выбросив мокрую салфетку, она поняла, что он оторвался от работы и бесстрастно на нее смотрит.

– Сигарета погасла, – сказала она, – ничего не сгорело.

Она подняла с пола окурок, мгновение подержала его в руках и положила обратно в пепельницу. Вдруг она поняла, что он собирается сказать, что ему все равно, видела ли она Шерри Домброзио и говорила ли с ней. И она оказалась права, он действительно сказал именно это долю секунды спустя.

– Меня не интересуют женские сплетни, – сказал Лео. – Держи их при себе.

– Тебе нравилось про нее слушать, – возразила она. – Я слышала, как ты рассказывал про нее клиентам. Дескать, какие интересные творческие люди живут в этом районе. Женщина, которая сама делает обувь.

– Разговор, вероятно, начался с того, что она сказала что-то вроде: «Как этот чертов жид, продающий дома, посмел позвонить моему мужу?»

Он смотрел на жену, не моргая и не двигая ни единым мускулом.