– Я ничего делать не буду.

– Ты серьёзно? – вскинулась Лиза. – Она на тебя настучала, и ты стерпишь? Ты вот так просто проглотишь такое? Да никто тебя не поймёт! Дина, что с тобой?!

– А мне и не надо, чтобы меня понимали. Мне плевать, кто и что подумает. Я просто сама не хочу участвовать в этой мышиной возне.

Лиза хотела пылко возразить, но в последний момент осеклась. С минуту смотрела, чуть прищурившись, на Дину.

– Так тебе всё-таки нравится Маринеску, да? – спросила она. – Как он появился, тебя не узнать стало. Из-за него ты вдруг стала такой добренькой, что даже решила простить эту крысу? Типа, раз он с ней дружит, то и ты не станешь её трогать, да? Может, ещё подружишься с ней?

– Ты достала меня своими идиотскими идеями, – вспыхнула Дина.

– А с чего вдруг ты подставляешь правую щёку, когда тебя ударили по левой?

– Лиза, ты бредишь! – разозлилась Дина. Слова подруги её уязвили сильнее, чем хотелось бы. – Ничего и никому я не прощаю, и никто мне не нравится. А уж Маринеску – тем более. А таких, как Казанцева, вообще на дух не выношу. Я её презираю и брезгую. И мне проще её вовсе не замечать, считать пустым местом, считать, что её попросту нет, чем влезать с ней в какие-то разборки и дрязги.

– Ну нет. Так дело не пойдёт. Если ей один раз сойдёт это с рук, то она так и будет всё время стучать на всех.

– Ой, ладно тебе, Лизок, – усмехнулась Дина, – ты же не из-за меня негодуешь, ты из-за Корбута так на неё зла.

– Ошибаешься. Здесь, Дин, не только твои интересы задеты, это всех касается. Раз среди нас завелась крыса, нельзя на это просто закрыть глаза. Да тут и без того как в тюрьме, так ещё нам стукача не хватало!

– Девочки, не ссорьтесь! – взмолилась Полина, уже устав от каждодневных препирательств между подругами.

– Дина, ты как хочешь, но я это так не оставлю. Пусть впредь ей неповадно будет стучать.

– Ой да делай ты что хочешь, только отвяжитесь все от меня.

Этот спор и её тоже вымотал, а она и без того чувствовала себя на исходе. Полинка права, решила Дина, на неё и впрямь какая-то апатия навалилась. Внутри, в груди постоянно давило. Всё не нравилось и раздражало. И как никогда хотелось домой…

22. 22

В субботу уроки начинались на час позже и заканчивались на час раньше, чем в обычные дни. Завтрак тоже подавали позже. Однако Катя в столовую не явилась. Эрик сначала ждал её, как обычно возле лестницы на втором этаже, потом спустился в столовую, успел прикончить завтрак, но она так и не пришла. На звонок тоже не ответила.

Может, предположил он, Катя проспала, сейчас собирается впопыхах и придёт сразу на уроки.

В аудиторию, где по расписанию должна быть математика, Эрик явился самым первым, но вскоре потихоньку стали подтягиваться и остальные. Олег Руденко, всё такой же суровый; под стать ему почти такая же серьёзная девчонка в очках, кажется, Даша Кутузова; балабол Ренат, подружки Дины, а с ними рыжая девчонка, вроде Олеся, и два мажорчика – Ник и Дима. Не было двоих – Дины и Кати.

Эрик забеспокоился. Ещё вчера вечером, за ужином, он наблюдал, как на Катю косились кто-то – презрительно, кто-то – насмешливо, кто-то – и вовсе с угрозой. Причём не только из их класса. Судя по всему, в курсе Катиного доноса были почти все. Ещё тогда он понял – случилось то, чего он опасался. Дина, конечно же, всем успела рассказать, что Катя её слила. И, очевидно, не только рассказала, но ещё и настроила народ против неё. Науськала, как свору собак. И теперь те всего лишь ждали подходящей возможности.

Почти до самого отбоя он торчал рядом с Катей. Когда расходились по комнатам, велел ей чуть что сразу звонить или писать. Но последнее сообщение от неё было ночью, уже после отбоя. Она уверила, что всё нормально и пожелала спокойной ночи.