— Шанина? Верно? — спрашивает другой, по виду его приятель. Светловолосый, взгляд из-под очков умный, внимательный. Впрочем, здесь дураков нет по определению.

— Верно, первый курс. Тоже записалась на факультатив.

Так и хочется добавить: а что, нельзя? Но я не обязана перед ними отчитываться и оправдываться. Здесь все на равных, Мира. Все на равных! Даже если кто-то знает больше тебя, старше тебя по возрасту или заплатил за свое обучение миллионы, которых у тебя нет.

То ли их устроил мой ответ, то ли им уже не так интересно на меня пялиться, но я облегчением усаживаюсь на один из пуфов поближе к стене. Забавно, что в аудитории нет ни столов, ни стульев. Но есть большая доска, на которой пока ничего не написано.

Поглядываю на часы — уже пять минут прошло, а Цырулева нет. Думаю написать ему сообщение, но Аркадий уже появляется в дверях.

Сразу замечаю на нем пиджак, который он мне одолжил и который волшебным образом исчез из моей комнаты вместе с Артемом. Значит, Баев его все-таки вернул. Мне бы обрадоваться, но в груди снова больно зудит от воспоминания. Ну уж нет! Хватит, Мира! Давлю боль в ее зародыше. У меня все будет отлично!

— Всем привет! — На лице Аркадия играет теплая доброжелательная улыбка, мне становится чуть уютнее среди незнакомых старшекурсников. — Итак, наш первый факультатив и самое время рассказать, чем мы с вами будем заниматься весь семестр.

— Задачами по квантовой физике, я надеюсь? — перебивает препода тот мажор со смазливой физиономией. — Я, собственно, здесь за этим. Подтянуть надо бы.

— Не совсем, Вадим. Учебная программа остается на парах. А здесь будем развивать интуицию. Как думаете, почему? — обращается Цырулев к нам. Находит меня взглядом: — Мирослава, ваше мнение.

Что? Я?! Почему? Я же здесь… на равных, Мира! На равных! Привыкай!

Почти три десятка глаз сейчас неотрывно смотрят на меня, тушуюсь от такого внимания. Секунда, другая, третья проносятся с недопустимой скоростью. От меня ждут ответа.

— Ну, — чуть прокашливаюсь от волнения, но говорю: — Интуиция — главный двигатель физики. Большая часть современной физики сначала была придумана в голове, а потом доказана экспериментально. Тот же Бозон Хиггса открыли только в две тысячи двенадцатом году, хотя сам Питер Хиггс еще в шестидесятых годах прошлого века предположил, что эта элементарная частица должна существовать.

— Верно, Мирослава, спасибо! — Аркадий кивает, кажется, он не удивлен моим ответом. А вот я мысленно ставлю себе «отлично» за то, что не растерялась. — Итак, мы будем учиться рассуждать, будем спорить и искать путь к истине. Ну и ставить опыты, конечно. Кто из вас планирует стать экспериментальным физиком?

Половина аудитории поднимает руки. Я сижу неподвижно, потому что пока не представляю очертаний своего будущего. Откидываюсь на мягкую спинку пуфа и медленно вожу взглядом по ребятам. А вдруг лет через десять я с кем-то из них буду работать вместе? Так неожиданно думать о ком-то как о будущих коллегах.

Аркадий рассказывает об одной из самых интересных нерешенных проблем физики — стрелу времени. Почему у времени есть направление? Чем время отличается от пространства?

Я читала лишь пару научных статей, да и то мало что помню из них, поэтому каждая фраза Цырулева для меня сродни открытию. Вижу, что старшекурсники сидят, разинув рты, и полностью расслабляюсь. Не я одна ничего не знаю. Лишь когда Цырулев предлагает Вадиму подготовить небольшой доклад про стрелу времени к следующей встрече, я смотрю на часы.

Почти два часа прошло!