— Ну, это будет моей работой.

— То есть ты планируешь положить себя на алтарь воспитания, ожидая, что твой ребенок будет платить тебе зарплату любовью? — щурится тетка. И в этой версии эта мысль смотрит действительно не особо хорошо.

— Ты должна сама себя любить, дорогая. Это будет гораздо полезнее для твоего ребенка и для вас обоих вместе взятых.

А я, получается, не люблю себя?

Так странно обдумывать эту мысль. Я-то по жизни себя считала огромной эгоисткой.

— Домашнее задание, — голос психологини ловит меня у самой двери, — постарайся отследить, сколько раз за день ты пытаешься себя ругать или критиковать. И каждый раз говори себе комплимент. И ставь в тетрадку палочку. Через неделю посчитаем, сколько раз это было.

— И где я возьму тетрадку? — скептически спрашиваю я.

— В больничном магазине бери. Только купи потолще. Иначе докупать придется.

Меня даже слегка задевает то, что психолог так уверена в своих словах. Ну, откуда ей знать? С чего она вообще решила, что я себя много критикую?

В палате я к своему удивлению обнаруживаю тетю Ангелину. Она сидит на моей кровати и с интересом листает зеленый томик Фрая. На моей тумбочке уже лежат какие-то контейнеры и связка бананов. Моя электрическая зубная щетка — вот уж по чему я действительно скучала.

Стопка одежды — на краю кровати.

— Ты рано! — я округляю глаза и кошусь на часы. — Даже одиннадцати нет.

— Ну что мне, тебя бросать, что ли? — тетка всплескивает руками. — Вчера допоздна смотрели состояние ремонта в моей квартире, уж не смогла приехать. Сегодня отпросилась с работы ради такого дела.

— Спасибо, — я порывисто обнимаю тетку. Как показывает реальность последних нескольких недель, все-таки семья для неё — не пустое слово. Характер у неё, конечно, тяжелый, да и псина вредная, но и я, скажем честно, — далеко не Нутелла на вкус.

Интересно, а вот это вот тянет на попытку поругать себя? Наверное, все-таки, да. Что ж, Анжела, ты — молодец. Где тут моя тетрадка?

— Анжела, — наблюдая за моими непонятными маневрами, тетка явно прикидывает, что ей важнее — досказать мысль самой или спросить меня, что за дурью я маюсь. Выбирает первое. — Анжела, я вообще-то не только вещи тебе принесла. Смотри.

На мои колени ложится один из моих счетов. Красный, почти багровый. С тех пор, как я хожу в должниках коммунальных служб — знаю, что таким вот нехитрым способом моя управляющая компания сообщает о критичности размера накопившегося долга. И я видела разные степени цветов этой бумажки за последний год. От светло-бежевого, до ярко-желтого, светло-розового и вот теперь… Красный. Багровый, даже. Плюсом ко всему — к счету прицеплена вторая бумажка. Судебное постановление о взыскании с меня…

Суммарный долг заставляет сердце екнуть.

Я гасила их потихоньку, понемногу, на что хватало денег, стараясь платить по каждому пункту счета хоть чуточку, потому что знала, что если не платить вообще ничего три месяца подряд — тот же газ или свет запросто отключат. Но платила я не целиком — в первую очередь оплачивала счет по неустойке с бывшей работы, потому что знала точно — не заплачу Козырю, и его адвокаты с удовольствием меня вышвырнут из родительской квартиры.

И вот. Допрыгалась. До судебного требования в срок до четырнадцати дней оплатить долг целиком, в противном случае управляющая компания будет иметь право обратиться в службу судебных приставов.

Об их методах работы я знала.

От “войти в дом и забрать все ценное, что попадается на глаз, можно даже по четверти стоимости вещи, причем не магазинной, а цены с того же Авито”, до заморозки счетов и карточек. И вот этого допускать было никак нельзя — у меня как раз подходил срок месячного взноса по неустойке.