К моему общежитию Мерседес Бориса подъезжает около десяти вечера. Я снова неловко отвожу глаза, не зная, куда их деть, потому что жду и боюсь нашего первого настоящего поцелуя. Борис, словно понимая это, выходит из машины и помогает выбраться мне, а потом берет с заднего сиденья мой букет и вкладывает мне в руки. Наклонившись, касается теплыми мягкими губами моей щеки. Позволив ему это, я мягко отстраняюсь, когда он чуть отодвигается, и улыбаюсь.

- Спасибо за прекрасный вечер, Люба. До следующей встречи?

- До встречи, - киваю я.

Борис дожидается, когда я войду в здание общежития, и садится за руль. Я прилипаю к большому окну, наблюдая за тем, как его Мерседес покидает наш двор, а потом, быстро впихнув в руки ничего не понимающего вахтера букет, вылетаю из общежития и бегу на автобусную остановку, чтобы поехать к Ивану. Плевать, почему и где был Леша. Мне главное убедиться, что он жив.

______

* Наталья Ветлицкая “Посмотри в глаза”

20. Глава 19

Я постоянно бегу. На остановку, с остановки до дома Ивана. На улице уже темно, но я стараюсь не обращать на это внимания, хоть и страшно так, что поджилки трясутся. Забегаю в подъезд и пешком поднимаюсь на этаж. Я сейчас не смогу воспользоваться лифтом, слишком много во мне вибрирующей энергии, которую надо куда-то выплеснуть.

Добравшись до квартиры Ивана, я, задыхаясь, слегка сгибаюсь и давлю на кнопку звонка. Прерываюсь на секунду и снова нажимаю. Наконец слышу, как открывается замок, и, затаив дыхание, выпрямляюсь. На пороге показывается заспанный Иван. Приглаживает руками беспорядок на голове и хмурится.

- Люба? - хрипло.

- Вань, привет, - задыхаюсь. - Я сегодня видела… мне показалось, что я видела Лешу.

- Зайди, - он отходит в сторону и пропускает меня в квартиру.

Я проскальзываю внутрь и останавливаюсь в прихожей.

- Он здесь, да? Он жив? - с надеждой спрашиваю я.

- Может, чаю?

- Вань, да какой чай?! Скажи, что Леша жив!

- Люб, его убили, - бесцветным голосом произносит он, и последняя вспышка надежды гаснет с мерзким шипением.

Вскрикнув, я зажимаю ладонями рот и оседаю на пол. Иван успевает подхватить меня и усадить на табуретку, стоящую в тесной прихожей.

- Ты только в обморок не падай, ладно? - просит он, но я едва слышу его за разразившимися рыданиями.

- Как… как ты узнал?

- Мамку встретили те бандиты, которые его убили. Сказали, что он мертв, и искать тело бесполезно.

- Ох, божечки, - рыдаю громче, уронив лицо в ладони.

- Люб, посиди, я воды принесу.

Киваю и слышу, как Иван уходит на кухню. Захлебываюсь своим горем. Пью его огромными глотками, как будто получила наконец разрешение оплакивать своего любимого. Внутри разрывает на мелкие ошметки, сердце будто совсем перестало биться, в голове шум и сумбур. И только два вопроса стучат мне в висок: “Что делать дальше? Как мне жить без Леши?” Как смириться с тем, что я больше никогда не увижу его лучистого восторженного взгляда, сияющих глаз. Он ведь больше никогда не станет мечтать со мной о будущем. Никогда не коснется моих губ своими мягкими губами. Я не почувствую его дыхание на своей шее, и руки - на коже. Как я должна пережить это?!

Я остаюсь у Ивана еще на пару часов, пока немного не прихожу в себя. Точнее, пока мое состояние из истеричного не становится отупелым. Я смотрю в одну точку и слегка раскачиваюсь из стороны в сторону. На тумбочке в гостиной Ивана стоит фотография Леши, по уголку которой натянута черная лента. Похоронная, но без самих похорон.

- Хоть бы тело отдали, ублюдки. Похоронить по-человечески не дали, - тихо сокрушается Ваня, проследив за моим взглядом. - Вот, решили почтить его память как можем.