Почему, ну почему я ни разу не спросила у нее его имя? Впрочем, и сама ни разу не говорила. Муж, и все. Да и общались мы совсем на другие темы.

— Ложись, — киваю Арине на расправленную постель, накрываю ее одеялом.

Дочка ложится, а я беру в руки книгу и так с ней и застываю, продолжая размышлять о своем.

Нет, даже если бы Илона назвала его имя, я бы в жизни не подумала, что речь идет о моем Давиде. До сегодняшнего вечера искренне верила, что у меня крепкая семья и верный муж. Наивная дура. Его клятва верности и гроша ломаного не стоит. Так, пшик, сотрясание воздуха.

Сердце ноет от горького осознания: она у него явно не первая. Его поведение, отношение к произошедшему, его вид и то, каким тоном Давид произнес: «Я же с ней расстался, чего еще тебе надо», просто кричат об этом.

Действительно, чего еще мне желать?

— Ма-а-ам, ну ты будешь читать? — дергает меня за руку Арина.

— Ой, извини, отвлеклась.

Я открываю книгу на нужной странице, начинаю с выражением читать ее любимую сказку про Айболита, и вскоре дочка уже мерно посапывает.

А мне-то что делать?

Возвращаться в спальню? Ну нет, меня аж передергивает от такой перспективы.

Но одно понятно точно: до утра никуда не деться — Давид наверняка будет держать ключи при себе. Надо бы предупредить Лизу, чтобы не ждала.

Я мысленно стону и хлопаю себя ладонью по лбу. Черт, телефон лежит на тумбочке, заряжается. Идти за ним я не рискну — вдруг муж там?

Минута проходит за минутой, а я так и не могу придумать, как быть.

Пригрозить Давиду полицией, если не отпустит и будет приставать? Только хуже сделаю: во-первых, полиция, скорее всего, и слушать не станет, мол, милые бранятся — только тешатся. Во-вторых, у него есть знакомые в этой сфере. Замять дело Давиду вообще никакого труда не составит. Эффект будет один: он придет в ярость, и кто его знает, что вычудит. Явно ничего хорошего.

Я тихонько встаю с постели, иду в ванную. Умываю лицо холодной водой и смотрю в зеркало на свое бледное лицо. Ну и видок…

Может, закрыться тут до утра?

Сама же отметаю эту идею. Давид снесет дверь к чертям, он у меня вспыльчивый. Что, если вернуться к дочери и притвориться, что уснула с ней? Арина лежит с краю, и чтобы дотянуться до меня, придется разбудить и ее. Да и не станет он устраивать концерт при ней.

Значит, так и сделаю.

А утром поговорим, и я буду стоять на своем столько, сколько понадобится.

Ну в самом деле, не станет ведь он держать меня в квартире силой вечно? В конце концов, садик Арины никто не отменял, и отвожу ее туда именно я — муж уезжает на работу раньше. Только вот госпожа Фортуна явно решила повернуться ко мне филейной частью: как назло, впереди выходные, а значит, никакого садика.

О-о-о….

В любом случае, других вариантов пока нет. К утру что-нибудь придумаю, а пока открываю дверь ванной комнаты, чтобы вернуться к дочери, и цепенею при виде Давида. Он стоит напротив, опираясь о стену и засунув руки в карманы домашних штанов.

— Ну что, ты подумала? — сканирует меня взглядом он.

— Ты серьезно? — вскидываю брови. — Когда мне было думать, если я только что уложила Арину? Я не пойду с тобой в спальню!

— Я хочу, чтобы ты спала со мной, — суровеет муж. — Я тебя хочу.

Мои глаза округляются до невиданных размеров, а желудок сводит от ужаса. Мне хочется закричать: «Меня?! Ага, а еще Илону. И наверняка не только ее!»

Но я осекаюсь, едва открыв рот. Смотрю на него и совсем не узнаю.

А еще... если я что и поняла за время жизни с мужем, так это то, что повышенный тон вызывает у него лишь одну реакцию: он идет на принцип и не уступает.