И все как всегда — обычно и привычно, и только я стою как неприкаянная, словно прилипшая к полу и не знаю радоваться мне или плакать. Жизнь-то идет своим чередом, и никто ничего не знает. Они не знают — каково это быть там. ТАМ. В страшном доме, где каждый раз вздрагиваешь от любого звука и всякий раз ждешь, что сейчас тебя будут бить и терзать. Не знают, каково это проснуться от того, что кто-то бесцеремонно снимает с тебя трусы, залезая на тебя своей огромной тушей. Не знают, что значит каждый час и минуту ждать, что вот сейчас тебя забьют или, что еще хуже, изнасилуют. Когда ты вообще не знаешь, чего ждать и сколько это будет продолжаться...

Радуйся, радуйся Катя!

10. 10

Радоваться?..

Ну конечно радуйся, Катя! Ты дома, жива и относительно здорова, не считая того, что теперь шарахаешься от каждого шороха, хватаясь за ножи, спрятанные по всей квартире.

Я жива и именно это сейчас главное.

В холодильнике нет еды, а та, что была, стухла. Кофе почти закончился, а без него я точно умру. Весь день мучаюсь сомненьями, идти или нет в магазин, меряю шагами квартиру, но так ни на что и не решаюсь.

Вечером, когда в полусне сижу перед выключенным телевизором, поджав ободранные коленки, слышу, как кто-то возится в двери. От неожиданности из груди вырывается вскрик, но я тут же зажимаю рот рукой. Это они... они пришли за мной, потому что я ничего не делаю. Но я не знаю, что делать, куда идти и где искать брата, который умер. Я не знаю!

В панике прячусь под кроватью, когда слышу с каким грохотом отодвигается казавшийся мне таким надежным стол.

В руке сам собой появляется нож, большой, кухонный. Тяжелые шаги узнаю сразу, это он — человек в Маске. Зачем он здесь? Что ему снова нужно от меня? Почему он не оставит меня в покое?!

Его ботинки у меня перед глазами, он ходит туда-сюда, и я почти готова кричать, но пока еще держусь. Мой кошмар вновь возвращается, а я ничего не могу с этим сделать. Все, что мне остаётся — это тихо лежать, молча сглатывая слезы и стараясь себя никак не выдать.

Он останавливается перед самой кроватью и сейчас вот-вот заглянет вниз и...

Стоит какое-то время, будто раздумывая и...уходит. Шаги удаляются, слышатся в кухне. Он что-то там делает, чем-то шуршит, переставляет, двигает. Идет в коридор, открывает дверь и напоследок хлопает ею о створку. Поворачивает ключ в замочной скважине.

А я остаюсь лежать под кроватью, пока сердце не перестает колотиться, словно бешенное. Когда оно уже перестанет так колотиться при всякой опасности? Хоть бы уже выпрыгнуло что ли...

Вылезаю лишь спустя час и медленно выхожу в коридор. Стола возле двери больше нет, он вновь занял свое место на кухне. Вздыхаю, понимая, что стол не преграда. На кухонной тумбе пакет, которого раньше здесь не было. Заглядываю внутрь — лекарства. Мази, таблетки, успокоительные. Ну-ну...

Зачем-то открываю холодильник, так и есть — заполнен под завязку. При виде еды вдруг просыпается зверски аппетит, и я понимаю, что последний раз ела то ли вчера, то ли позавчера. Уже даже не помню, когда попала домой.

Кое-что есть готовое, открываю первый попавшийся салат и не замечаю, как полностью съедаю все, что было внутри, даже не ощущая вкуса.

А вот кофе нет и это плохо. Зато есть таблетки-любые и разные. Неожиданно в голове появляется страшная мысль и руки тянутся к упаковкам с разноцветными пилюлями, но я вовремя прихожу в себя и одергиваю. Ты выжила, в тех условиях выжила и даже почти не сошла с ума, и что теперь?

Позволишь сломать тебя до конца?

Сдашься, даже не попытавшись спастись?