Мысленно проклиная рыжую девчонку, вызвавшую отцовский гнев, Нияр продолжает ужинать.

9. Глава 9

Прихожу в себя я с гудящей головой и ноющей болью в виске. Несмотря на не самое лучшее состояние, память быстро воспроизводит причину, по которой я отправилась в отключку.

Граф Белфрад ударил меня. И не один раз.

Стоит только вспомнить об этом, как мои ладони сами собой сжимаются в кулаки, а в душе разрастается пожар.

Сказать, что я разозлилась, это вообще промолчать. Я в бешенстве! Единственное моё желание сейчас – убить сволочь. Я никогда никому не желала зла или смерти, но готова пересмотреть свои убеждения. Граф Белфрад как минимум заслуживает порки. Самой унизительной и болезненной.

Он бил жену, любовь которой не сумел заслужить. Бил дочку, которая не могла дать сдачи. А теперь посмел ударить меня!

Мерзавец!!

— Ари, – обеспокоенный голос Алмы, вынуждает открыть глаза. Сосредоточиться на лице склонившейся надо мной няни удается не с первого раза.

Видимо, неслабо я приложилась о край стола.

— Ох, милая… мне так жаль… — аккуратно прикладывая смоченное в чем-то полотенце к моему пострадавшему виску, говорит женщина. – Никогда еще не видела графа в таком бешенстве. Думала, убьёт тебя.

Вместо ответа только морщусь. Во-первых, голова болит, а во-вторых, что тут скажешь. Графа я и правда знатно разозлила. Только ни капли об этом не жалею.

Молчать и трястись перед ним не стану. А посмеет еще раз на меня руку поднять, сама его чем-нибудь огрею.

Я стараюсь настроить себя воинственно, подавить, искоренить страх, что начал зарождаться во мне и подпитываться воспоминаниями Ариеллы.

Ведь если смотреть правде в глаза, то я не в том положении, чтобы вступать в противостояние с отцом Ари. Он граф. Мужчина. А я попаданка. Девушка.

И мы в мире, где слово мужчины в сто раз ценнее слова женщины. Да и физически граф куда сильнее меня.

На моей стороне только элемент неожиданности. В открытую же против графа мне не выстоять даже при самом лучшем раскладе.

Нерадостные мысли прерывают вспышки чужих воспоминаний. Перед глазами мелькают чьи-то лица, события. Всё это проносится с такой скоростью, что начинает кружиться голова и к горлу подкатывает тошнота.

Прикрываю глаза и пережидаю приступ.

Алма в это время продолжает обтирать моё лицо.

Как только становится легче, снова открываю глаза.

— Лучше? – спрашивает няня.

— Вроде да, – сиплым голом отвечаю ей.

— Я добавила в воду заживляющей настойки. Так рана быстрее затянется.

— Спасибо, Алма.

Няня кивает головой. Некоторое время молчит, разглядывает мое лицо. Затем, тяжело вздохнув, начинает говорить.

— Тебе нужно быть осторожнее с графом, девочка. Он далеко не дурак. Будешь продолжать так смело себя с ним вести, заподозрит, что с тобой не все ладно. Ариелла никогда бы не осмелилась открыто перечить отцу. Она его очень боялась.

От слов Алмы у меня перехватывает горло, а в груди холодеет от страха.

Неужели догадалась?

— Что ты имеешь в виду? Что граф может заподозрить? – стараясь сохранять внешнюю невозмутимость, спрашиваю у женщины.

— Догадается, что ты не Ари, – глядя мне прямо в глаза, отвечает Алма.

Ну вот и всё… она всё поняла. Никудышная с меня актриса вышла…

— Как давно ты догадалась?

— В тот момент, когда омывала тебя. Я с самого рождения знаю Ариеллу. И её тело знаю. У нее на пояснице небольшое родимое пятно. А у тебя его нет. Да и ведешь ты себя совершенно по-другому.

Так и знала, что она догадывалась.

— Почему ты молчала? Почему не спросила меня напрямую?

— Боялась, – бросив полотенце, которое все это время сжимала в руках, в таз, женщина садится на край кровати и на миг прикрывает глаза.