– Все. Молчи тоска! Молчи зеленая!

– Аверин, круто ты попал на любовь, – друг еще сильнее скашивает улыбку, сверкает разноцветными радужками, словно его мои переживания потешают. – За это стоит выпить, – и догоняет меня стопкой коньяка.

– И что делать?

– Добиваться, – хлопает перевернутой стопочкой по столу, заставляя меня дрогнуть. – Если так вштырило, однозначно стоит попробовать.

Оглядываюсь в окно. Никогда не добивался женщин. Они вешались на шею, как пиявки, отдавались без вопросов и обязательств, а если я сталкивался с преградой, шел к следующей.

– Дань, с моей особенностью…

– В жопу, Давид. Эта особенность прогрессирует, потому что у тебя нормальной бабы нет. Горячей, такой, чтобы мозг плавился, а в штанах остывало хоть изредка.

– Да вдруг и эта не горячая?! Откуда мне знать? Первое впечатление может быть ошибочным, я не верю в любовь с первого взгляда.

– А с первого вдоха не хочешь? – ну прямо, как в воду смотрит проницательный наш Соколов.

Вспоминаю, как Арина дышала, когда меня увидела впервые, как дрожала, когда я ее осматривал, а потом, как жадно трахалась с моим языком в подъезде. Это ли не доказательство, что она мне подходит?

– Можно только проверить, – подхватывает мои мысли Данил, продирает русые волосы пятерней. – Вообще, я тебе даже завидую. Найти цель в жизни – это ли не круто.

– Круто, да. Ошизеть, как круто. Я скоро истекать этой крутостью буду, как парным молоком, если ее не трахну.

– Эм… Так в чем проблема? Давид, я тебя не узнаю. Ты что не знаешь, как бабу на кровати разложить? Тебе инструкцию выписать?

– Она не такая, Данька. Я прямо чувствую, – тру кулаком ноющую грудь.

– Главное, что чувствуешь здесь, – показывает на солнечное сплетение, – а не задним местом. Это уже чего-то да стоит.

– Бля, поговорили о бабах. Я же теперь, пока не нагну Ласточку, не успокоюсь, – встаю и переваливаюсь корпусом через окно. Холодный воздух влетающий в грудь помогает прийти в себя. Я даже сейчас, просто говоря о девушке, жажду ее, как чумной. Одержимость какая-то. – А знаешь, что самое хреновое?

– Блесни, – Данька тоже встает, подходит ближе, прячет руки в карманах брюк и прислоняется плечом к стене возле окна.

– Вчера Крис приезжала… я впервые отказался от секса. У меня на нее не встал. Бляха, что за хрень?!

– Любовь не терпит измен, запомни это Давид. Если решишься добиваться, терпи. Лопайся, но терпи.

– Но оно не терпится. Лучше бы я импотентом был, серьезно.

– Ты просто нашел ее…

– Кого? – приподнимаю бровь и смотрю на профиль друга.

– Ту самую, что утолит голод, – отвечает Данька загадочно и неотрывно смотрит на горизонт. С этой стороны у него глаз голубой, пронзительно синий, а с другой – штормовое серое небо. Волшебство в действии.

– Ощущение, что у меня осложнение из-за этой встречи, и дальше станет только хуже. Я же сорвусь. Сорвусь, Даня. Как тогда…

– Веснушку вспоминаешь? Но она же замуж вышла и тебе не сказала, уехала в другую страну. Там любой бы сорвался. Забудь. Столько времени прошло.

– Ты прав, – повернувшись спиной к окну, присаживаюсь на подоконник. – За эти годы впервые чувствую себя живым, и если Ласточка – моя женщина, я ее добьюсь.

– А теперь иди к ней, – Данька хлопает меня по плечу и указывает подбородком на дверь. – Пора работать. Как только что-то узнаю – наберу тебя.

Сегодня я не за рулем, вызвал Меркулова в частном порядке. У него давно свои клиенты, а со мной так – по старой дружбе. Изредка возит, когда выпиваю.

Егор, как и я – одинокая птица, только разве что не бросается из огня да в полымя, то есть, из одной кровати в другую. У него что-то типа аскетической жизни без секса и отношений. После Агаты, клиентки, что запала в душу, он сказал, что не хочет даже смотреть на женщин, и я его в чем-то и понимаю – сам на Миронову заглядывался, но там Коршунов крепко когтями вцепился в мышку.