Домой Андрусь вбежал раскрасневшийся и с газетой в руках, огромной, как скатерть для праздничного стола.

– Бабушка, видите? – кричал он, подпрыгивая на полу прихожей, где чёрные и белые квадратные плитки выстроились в шахматном порядке. – Вы посмотрите, что пишут… Я же говорил!..

– Пан много чего говорил, – отрезала генеральша.

– И оказался прав. А значит, надо…

– А значит, надо молчать.

– Почему молчать? Сейчас же самое время, чтобы настоящие патриоты…

– Сейчас самое время привыкать. Привыкать к молчанию. Это не у всех сразу получается.

– Что пани Анна Констанция говорит такое?..

– Учись молчать. За неправильные разговоры скоро будут убивать, – сообщила Анна Констанция и заковыляла к себе в кабинет.

Андрусь посмотрел ей вслед с уважением. Наверное, ему подумалось, что она могла застать восстание 1863 года.

Насчёт 1863-го можно было и поспорить – не девяносто же ей лет. Хотя от Анны Констанции можно ожидать чего угодно.

Бабушка точно застала Великую Войну. И обычному человеку уже этого будет достаточно. А тут генеральша Анна Констанция – с её связями, причудами и неуживчивым характером.

Андрусь попытался не подчиниться. У него ничего не вышло. Анна Констанция знала какую-то хитрость, которая заставляла его замолкать при её появлении – и лишь бессильно таращить глаза, пока изнутри, под униформой гимназиста, его распирают свежие международные новости.

Занятия в гимназии продолжались как ни в чём не бывало. Брест-над-Бугом пока не бомбили и о войне слышали только по радио.

На выходных сообщили о боях под Томашувом-Мазовецким и что польская армия стратегически отступает. Уже в понедельник на переменах шептались, что всех городских немцев арестуют и запрут в концлагерь. Но из этой затеи может ничего не выйти – ведь в жёлтой лютеранской кирхе, что неподалёку от площади, спрятано секретное оружие.

Вспомнили даже, что маршал Пилсудский был из лютеран. Неясно, что из этого следовало. Но этот факт почему-то казался всем очень важным.

После уроков Андрусь пошёл обыскивать кирху. Нельзя было допустить, чтобы секретное оружие попало в руки врага.

Надо сказать, что кирха сама по себе выглядит подозрительно. Построенная в функциональном стиле, она казалась сложенной из правильных параллелограммов, а формой напоминала большой жёлтый обелиск, установленный по неизвестному поводу.

Андрусь забрался внутрь через окно второго этажа, чтобы обнаружить: внутри пусто. Обшарив все углы, он попытался выйти через парадный вход, но оказалось, что там заперто.

Ну и ладно. Андрусь решил вернуться тем же путём, которым пришёл. Поднялся на второй этаж и уже там обнаружил, что за время его отсутствия окно бесследно исчезло.

– Эй, что за шутки! – возмутился Андрусь и принялся молотить кулаками туда, где, по его расчётам, было окно.

Возможно, тут была замешана лютеранская магия. Не зря среди лютеран столько алхимиков! А может быть, они сговорились с евреями из гетто и применили магию Каббалы?

Простейший вариант просто не пришёл ему в голову. Каббала и алхимия были ни при чём. Просто плотник, нанятый магистратом, пришёл к кирхе с приставной лестницей, чтобы не выяснять, где ключи, и заклеил окно фанерой для светомаскировки.

Фанера была самая обыкновенная. Такую легко пробить даже кулаком. Но Андрусь не смог – потому что перепутал направление и вместо окна молотил по деревянным перегородкам.

Со временем даже до него дошло, что это не помогает. И решил разрушить магию молитвой. Прочитал «Отче наш» (по-польски). Не помогло. Тогда затянул «Te Deum» на латыни. Ведь молитвы на латыни куда сильнее, ангелы берут их в производство вне очереди.