– На самом деле я просто хочу выбраться отсюда.

– Сделаю всё, что смогу, но вы должны дать мне кое-что.

– Что же это? Не думаю, что герцогу империи нужны деньги.

– Я говорю не о плате. О вас.

– Покажите мне всё, что вас заботит, – продолжая, пояснил Шон Грэм. – Расскажите всё, о чём думаете. Я смогу выделить то, что использую как клещи, чтобы выдрать вас из мыслей принца Ханта. Я сделаю вас полностью неприемлемой для него.

– Не понимаю.

– Скажите, к примеру, что боитесь его. Ах, да. Крылатые не испытывают страха.

Шон Грэм развернулся и прошёл ближе к широкой постели, предназначающейся Берилл. Взглянул на неё и пошёл в другой конец комнаты, туда, где стояли резные, словно увитые листьями и цветами, пара кресел и столик.

– Присядьте, – попросил он. Берилл подошла и села, не отрывая глаз от герцога. Кроме красоты он отличился ещё и редкой грацией. Она видела, как двигаются перевёртыши. Их верхние и нижние конечности менее подчинены корпусу и менее едины в движении, но, несомненно, более тяжелы. У крылатых особенные продольные мышцы спины, шеи, груди и живота совершенно не выделялись, но не позволяли им сгибаться, сутулиться, пожимать плечами и вытягиваться с лёгкостью, а потому все иные казались немного… неудачно разболтанными. Герцог Грэм двигался ненарочито, более других живо и плавно, но очень эргономично, что не делало его похожим на шарнирную куклу.

Стало интересно, что преподнесёт этот мужчина в следующую свечу.

Он сел, далеко отставив своё кресло от стола, но не стал вглядываться в её лицо. Смотрел куда угодно, но не на неё.

– Знаю, что ваша семья не будет стараться вызволить вас. Они не придут. Но станут ли они отправлять вас сюда насильно, если вы вдруг вернётесь? – спросил Шон Грэм.

– Нет. Не думаю. Мой брат, как бы он ни хотел однажды лицезреть племянников, не допустит, чтобы Сапфир своей рукой или словом заставлял меня.

– Дело ведь не в том, чтобы заставлять или не заставлять, а в том, что Хант – перевёртыш, так?

Берилл нахмурилась. Война между Севером и Югом, закончившаяся в 220-м, по сути, была войной между перевёртышами и крылатыми. Современные законы запрещают любые разговоры, констатирующие оставшуюся ненависть, воспоминания о несведённых счётах. Так, даже в принсипате сотрудничали, не поворачиваясь, правда, друг к другу спинами, принц-перевёртыш Ретт Адмор и умертвивший его брата один из Сильверстоунов, крылатый принц Даймонд Лайт, сын Сапфира. Шон Грэм подставляется под удар, начиная подобный разговор. Демонстрирует уровень доверия?

– Скажите правду, и я отплачу вам не меньшей откровенностью, – настаивал герцог.

– Я бы не хотела говорить такую правду. Скажу то, что есть: герцог Сильвертон не приветствует браков между существами, с трудом понимающими побуждения друг друга. Союзы принца Дарка – все неудачные, а явление эскортесс, пусть даже Красивейшей и разумнейшей из всех… скажем так, не поспособствовало спокойствию в гнезде клана. Что касается того, что бы заставлять… никто и никогда ещё не пытался заставить меня ощутить свою власть надо мной. Исключая сегодняшний случай вопиющей выходки Ханта. И я шокирована.

Герцог Грэм улыбнулся и, снова скрестив руки на груди, отвернулся и стал смотреть перед собой:

– Ну, хорошо, – сказал он. – Вы умная женщина. Разговор с вами словно приятная интеллектуальная разминка. Ваш брат – выдающийся дипломат, тот, кто привёл наши стороны к миру и объединению. Знающие, что такое суверенитет, каковы его формы и свойства, скажут, что это небывалый подвиг. О вас же говорили, что вам всё безразлично, кроме цветов. Что вы замкнуты и в некотором роде эгоистичны. Но имея такого брата, вы просто не могли показать дурные качества… Так в чём причина такой концентрации на том, что обычно привлекает фитов? На растительности?