– Поговаривают, – усмехнулся Виталик, глядя на начинающих слабо трепыхаться бандитов. – Ну-с, суду все ясно. Так ты у нас, выходит, и по кузнечному делу мастер, и по столярному?

– Сызмальства к этим ремеслам приучен. Но больше я по дереву резать люблю. Фигурки там всякие, цветочки, – мечтательно вздохнул кузнец.

– То, что надо. Читать-писать умеешь?

– А как же? Еще батюшка нашего царя Гордона всех грамоте велел обучать, чтоб слово Божие сами читать могли. У нас только старики грамоту не разумеют. Да и то не все.

– Замечательно. Значит, по Библии грамоту изучал. Наверняка наизусть первую страницу помнишь.

– Помню.

– А сможешь эту самую страницу на доске деревянной вырезать в зеркальном варианте?

– В каком? – опешил Иван.

– В зеркальном. Ну чтоб буковки в тексте наоборот смотрелись.

– А ты, купец, не из арабов? Только они задом наперед бумагу марают.

– Успокойся. Русский я. Но буковки мне именно такие, как ты сказал, и нужны. Наши, русские буковки. Короче: нормальный текст к зеркалу подносишь и то, что в отражении увидишь, вырезаешь. Сможешь такую дощечку вырезать?

– Да я и две смогу.

– Вот на такой дощечке! – азартно развел руками юноша, показывая желательные габариты. Они у него получились размером в развернутый газетный лист.

– На такую дощечку и четыре страницы лягут, – почесал затылок Иван. – Но ты, боярин, не боись – смогу! Заглавные буковки узорчатыми делать, чтоб красивше было, али как?

– Хотелось бы.

– Сделаю!

– И сколько тебе надо, чтобы такую дощечку вырезать?

– К вечеру управлюсь.

– Я не о времени, хотя оно тоже роль играет. Сколько денежек за такую работу попросишь?

Ванька Левша замялся.

– Алтын… – кузнец робко посмотрел на царского сплетника, – …это для тебя, купец, не очень дорого?

– Будет тебе алтын, – решительно сказал юноша, мысленно помянув царя-батюшку недобрым словом. Сделаешь тут при таких ценах газету! Он не знал точно, почем здесь в золотых алтын, но почему-то был уверен, что это очень и очень много. Однако хороший мастер для его дел был нужен позарез, и он не стал торговаться.

– Так, Ваня. С этого дня я тебя на работу к себе беру, – громко сказал он, заметив, что глава разбойников уже пришел в себя и напряженно прислушивается к их разговору. Остальные разбойники тоже уже шевелились, и кое-кто даже пытался встать на ноги. – И если на тебя кто-нибудь еще наедет, скажешь, что работаешь на государственного человека, царского сплетника. А если с тобой или с твоей семьей что-нибудь нехорошее случится, царский сплетник потолкует по душам с царем Гордоном, тот поднимет всю свою стражу, они разыщут татей и всех, вместе с купцом Николой, посадят на кол.

– На кол – это больно, – поморщился Левша. – Сам не пробовал, но мне рассказывали.

– Неужто кто-то с кола сумел уйти? – рассмеялся Виталий.

– Были такие умельцы.

– Ну кол – это лучшее, что им грозит.

– А что может быть хуже? – удивился кузнец.

– Хуже, если я займусь ими лично. Знал бы ты, как я не люблю извращенцев, издевающихся над маленькими девочками. Ой что я с ними делаю-у-у… Да они о колах в задницах после этого мечтать будут!

Его вдохновленная речь принесла свои плоды. Объятые ужасом бандиты, подвывая, начали уползать прочь с подворья, спеша свалить куда подальше от этого ненормального купца, оказавшегося государственным человеком, хотя что это за должность такая – царский сплетник, – никто из них не знал. А от этого было еще страшнее.

– Ну барин! Раз ты со мной так, то и я к тебе со всей душой! – Чувствовалось, что была бы шапка на солнечной голове Ваньки Левши, он бы шлепнул ее об землю. – Жди меня завтра поутру, барин! Все для тебя даром сделаю!