Ей захотелось искупаться – смыть напряжение и тревогу и, как будто проведя ритуальное омовение, очиститься перед тем, как войти в свободную жизнь. Сбросив одежду, Ану-син бросилась в реку и ныряла, и перевёртывалась в воде с боку на бок, радуясь новым для неё ощущениям. Устав, девушка легла на спину и, удерживаясь на плаву с раскинутыми руками, долго смотрела в окрашенное розовыми полосами небо. Ещё раз нырнула и, немного поплескавшись, вышла на берег.

- Смотри, смотри, это она! – Молодой человек, невысокий, но крепкий, с курчавыми волосам и мягкой, едва начавшей отрастать бородкой, соскочил с коня и вытянул руку в сторону реки.

Его попутчик, лениво развалившийся в седле, медленно повернул голову и прищурился.

- Кто она? – спросил он, едва ворочая языком. – О ком ты говоришь, мой друг Киссар?

- Она, та девушка из моего алу, о которой я тебе рассказывал! Видишь, на берегу? – Голос Киссара дрожал от восторга и возбуждения.

Он замер и жадным взором впился в маячившую в негустых зарослях кустарника девичью фигурку.

Склонив голову набок, купальщица отжимала рукой тяжёлые иссиня-чёрные вьющиеся пряди. Речная вода стекала по её гладкому великолепному телу. Кожа девушки не была так темна, как у женщин селения, чья жизнь протекала под палящим солнцем, её лишь слегка оттенял ровный золотистый загар. Стан её был строен и гибок, она походила больше на небесное создание, нежели на смертную женщину.

- Разве она не божественна? – взволнованно прошептал Киссар.

И полуобернувшись, снова обратился к своему спутнику:

- Помнишь, в одном из храмов Ура мы видели вырезанный в камне облик Иштар? Ты только посмотри, до чего же эта девушка похожа на неё!

- Видно, утренняя прогулка верхом так и не выветрила хмель из твоей головы, бедный Киссар, – молвил тот, цедя слова сквозь зубы. – Ты здорово веселился всю ночь напролёт, каждую девку в Доме утех, что побывала в твоих объятиях, называл своей богиней. Я и думать не смел, что после столь бурных забав тебе будут мерещиться нагие богини, да ещё такие, как Иштар, на берегу реки, в каком-то захолустье...

- Ишведаку, ты так же глуп и слеп, как тот мул, которого на прошлой неделе купил твой дядя! – со злостью проговорил Киссар и махнул рукой.

Колени его дрожали, и он был просто не в силах отвести зачарованный взгляд от прекрасной купальщицы.

Ану-син наклонилась, и густая мокрая масса волос на миг скрыла её лицо и обнажённое тело. Девушка взяла свою одежду, стряхнула с неё песок и, повернувшись, пошла от берега быстрыми лёгкими шагами по направлению к маленькой рощице из перистых пальм.

- Ты видел, Ишведаку?! Видел её?! – вскричал Киссар и, подбежав к коню, ловко вскочил на него. Глаза его блестели лихорадочным огнём; взволнованное дыхание прерывисто вздымало и тяжело опускало широкую грудь.

- Да ты просто обезумел, друг мой! – Ишведаку искоса, настороженно наблюдал за Киссаром. – Что для тебя она, эта женщина, с её жалкой участью рабыни?

- Что она для меня, я не знаю, – взволнованно ответил сын Залилума, сверкнув глазами. – Но я знаю, что она унесла с собой мой покой! И я знаю, что ни одна женщина не вызывала во мне такого жгучего желания, как эта!

- Так овладей ею! Ты же можешь сделать это прямо сейчас, в той пальмовой роще, куда она ушла, – предложил ему невозмутимый Ишведаку.

- О, ты не знаешь её! – отозвался Киссар изменившимся голосом. – Она скорее броситься тигру в пасть, чем позволит мне дотронуться до неё хотя бы пальцем.

Киссар умолк, охваченный одной мыслью, и потом, глядя на своего приятеля, пообещал: