— Отныне ты, Церцея из рода атурий Огненных, принадлежишь Аргону, а ты, Аргон из рода Сумрачных драконов, принадлежишь Церцее. С этого дня и на весь жизненный путь вы вместе.

От слова «принадлежишь» девушка опять вздрогнула. Подобное отношение к живому существу было неприменимо. Принадлежать могли только вещи, а никак не живые организмы с душой, ибо принадлежность лишала воли и внутренней свободы. Этот обряд казался Церцее кощунственным и жестким, как, впрочем, и все обычаи этих кровожадных монстров.

Аргон довольно оскалился, и она отметила среди его зубов два клыка, выступающих чуть вперед. Он крепко сжал ладонь Церцеи и дернул девушку к себе, обхватив сильной рукой ее талию.

— Моя… — протянул довольно Сумрачный.

Жрец почтительно отошел, а Аргон повернулся лицом к присутствующим, так же оборачивая за собой Церцею.

— Объявляю! Отныне царевна Церцея — моя законная невеста! Через сорок три дня состоится наша свадьба, как и положено по обычаям Туманной империи.

Тут же раздались громкие крики поздравлений. Пьяные и трезвые драконы и вильмары вскакивали со своих мест, поднимали свои кубки и кричали, поздравляя императора с верным выбором и желали ему богатства и владычества на долгие годы.

В эти мгновения несчастный взор Церцеи прошелся по многочисленным неприятным лицам драконовых, и ей стало не по себе. Она понимала, что сейчас она отдала себя во власть захватчиков, и вскоре их император станет ее мужем, а она будет полностью принадлежать ему, как сказал жрец. Усилием воли она подавляла в себе бессильную ярость, показывая окружающим свое смирение и спокойствие, но ее душа прямо кричала от негодования и противилась всему этому.

Ее взгляд нечаянно остановился на знакомом лице. Через стол от них сидел Ратмир. Его взор, такой пронзительный и мощный, устремленный на нее горел осуждением. С двух десятков шагов, разделявших их, она отчетливо это разглядела. Она чувствовала, что он наверняка считает ее продажной тварью, покорившейся врагу. И ей стало совсем дурно. Ведь ранее она сама твердила ему, что он предатель, и жестоко осудила его за то, а сейчас сама стала такой же. И это осознание причиняло ей невыносимую муку. Она опустила глаза, тяжко вздохнув, не в силах более смотреть ни на Ратмира, ни на пьяные лица окружающих.

Некоторое время довольный Аргон принимал поздравления в свою честь. Затем развернул Церцею к себе и, положив руку к ней на затылок, властно впился в ее губы долгим повелительным поцелуем. Крики стали еще громче, и некоторые даже заулюлюкали. Резкий мужской запах и властные действия Аргона обескуражили Церцею лишь на миг, но она тут же взяла себя в руки, стараясь не показать своей неприязни и негодования. Когда дракон отстранился от девушки на ее лице было написано спокойствие и почтение.

— Теперь ступай обратно за стол к сестрам. Я за мужской стол, — тихо велел Аргон, чуть склоняясь к ее уху, объясняя: — Таков обычай. До женитьбы невеста и жених сидят за разными столами. И не забывай — отныне ты принадлежишь мне.

Она послушно кивнула, обрадованная, что целый месяц будет сидеть от него подальше. Это была единственная хорошая новость за сегодня. Поспешив к сестрам, Церцея быстро села рядом с Океаной и Асией и залпом осушила бокал с водой, чувствуя, как горит ее пересохшее горло.

.

На второй день пира, когда император должен был совершить помолвку с будущей второй женой, Карон пришел уже под вечер. Он проспал от усталости несколько часов к ряду и вломился на пир, когда уже почти село голубое светило. Один из змеевичей доложил ему, что обряд обручения уже прошел. На это Карон как-то хмуро оскалился, думая, что сейчас его более интересовали собственные дела.