Ольга Тимофеева Бывший: все сложно
1. Глава 1. Бывший. Призрак
Ольга Тимофеева "Бывший. Все сложно"
бывшие, общий ребенок, встреча через время
– Только не волнуйтесь, Кира Владимировна, – я еще не встаю, но голос воспитательницы сына уже напрягает спину, – Боря засунул голову между прутьями ограды. И застрял… С ним все в порядке. МЧС уже вызвали.
Спокойствие. Главное – спокойствие.
– Возле вашей площадки?
– Да.
– Буду через две минуты.
Ключи. Телефон. Кабинет на замок.
Пока бегу по двору, внутри уже клокочет смесь стыда, тревоги и привычного: "Опять Боря… Конечно, Боря… А сегодня еще и Боря…"
Боря – главный экспериментатор в этом саду. И по совместительству мой сын.
Выбегаю на улицу, к площадке десятой группы.
Узнать, где ЧП, несложно – вся группа уже столпилась у места происшествия.
Помощник воспитателя пытается построить остальных детей, которые по очереди просят: "А можно я тоже голову засуну?"
Борька стоит с торчащей из ограды головой.
Обхожу забор, иду к воспитательнице. Та, вся бледная.
– Кира Владимировна… – воспитательница только кивает в сторону забора.
Следую ее взглядом – и застываю.
Руками, вцепившись, держится за прутья, лицо абсолютно серьезное.
Выражение такое, словно это не он застрял, а он тут на дежурстве – наблюдает за территорией снаружи.
Остальное тело – внутри. Голова – снаружи.
На секунду он похож на шпионский перископ, который по ошибке вынырнул не в океане, а в детском саду.
Я выдыхаю.
Почти комично. Почти привычно. Почти не ору.
– Борь…
– Привет, мам. Ты не волнуйся. Все под контролем.
– Ага. Вижу.
– Я просто проверял теорию. Если голова пролезла вперед – должна пролезть и назад.
– Ну и как?
– Ошибка расчетов. Уши подвели.
Он говорит это так спокойно, как будто не застрял в заборе, а читает сводку новостей.
Сама пробую раздвинуть, ну куда мне…
– Анна Анатольевна, уводите детей в группу. Я останусь и все урегулирую с МЧС.
– Конечно.
Дети строятся, но идут нехотя – всем хочется досмотреть шоу.
Во двор уже заезжает красная машина со спасателями.
Гудок, блеск фар, важность момента – и у меня, если честно, начинает дергаться глаз.
– Вот сейчас тебе дяди спасатели уши и отрежут. А ты – экспериментируй дальше, – бормочу себе под нос, глядя на Борьку, все так же торчащего из забора.
Поспешили воспитатели, конечно. Можно было по-тихому. Я бы позвонила мужу подруги – он бы приехал, вытащил, и все.
Никто бы и не заметил.
А теперь? Теперь пиши объяснительную на вызов, подставь себя и садик, и все ради ушей сына.
Если только договориться…
Из машины выпрыгивают трое, но ко мне идут двое. Уже настраиваюсь объясняться, как узнаю знакомых. Тот самый муж подруги Алексей и его друг Иван.
– Кира, привет.
– Привет, у нас тут проблемка, – показываю рукой на Борьку. – Можете помочь? Засунул голову между прутьями. Назад – никак. Уши мешают. Сам в порядке, но плотник у нас в отпуске, а других мужчин в штате нет. Поэтому вызвали вас.
Иван кивает коротко, профессионально, но тень улыбки проскальзывает. Будто по десять таких Борь в день вытаскивает.
Хорошо, что “свои”, а так бы, наверное, сгорела прямо тут со стыда, что это еще и мой сын.
– Боряяянн! Ты, что ли, застрял? – смеется Алексей и присаживается напротив него.
– Привет, дядь Леш. Я не застрял, уши застряли.
– Все будет хорошо, Кира. Не волнуйся, – успокаивает меня Иван.
И в этом голосе – такая уверенность, будто он не ребенка спасать пришел, а мировой пожар тушить.
– Дядя пожарный, – зовет Борька спокойно и деловито, – я уже пробовал сам – и поворотом, и обратно, и на вдохе. Не работает. Тут нужен специальный инструмент.
Я только прижимаю пальцы к переносице.
Гордиться им? Или сделать вид, что это не мой?
– Раз уже диагностировал – будем доставать аккуратно.
– Тут забор старый, советский еще. Толстые металлические прутья. Руками ничего не смогли сделать, – объясняю, стараясь держать голос ровным.
– Не волнуйтесь. Сейчас освободим. Никита! – Иван оборачивается и машет рукой. – Возьми с собой гидравлику и болгарку. Если что, решим на месте.
Я вздрагиваю.
Имя режет по памяти, будто кто-то вскрыл старую коробку с болью. Мой Никита меня бросил беременную, а потом и вообще погиб.
И это имя теперь всегда звучит как отголосок.
– Мам, – Боря хмурится и говорит чуть тише, отвлекая меня от спасателей и прошлого, – а болгаркой будут резать… забор? Или уши?
Пауза. Тишина.
Кто-то из спасателей прыскает за спиной.
Я только закрываю глаза. Господи. Теперь все, даже посторонние знают, что это мое такое чудо.
– Просто, если уши… Не тратьте на меня наркоз, я потерплю.
– Достаточно будет одно ухо отрезать, боец, – басит рядом один из спасателей.