Я отвела взгляд от тарелки, компоновка приборов на которой ясно давала понять, что еда Даррену не понравилась. И что он посмел это мне высказать, словно я официантка.

— Идем, покажу ванную, — бесцветным тоном позвала я, изо всех сил стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. И не расплакаться.

Поэтому торопливо повернулась к нему спиной и направилась в коридор. Полубегом дошла до ванной комнаты и, смотря себе под ноги, застыла с краю от открытой двери.

Когда за Дарреном закрылась дверь и до моих ушей долетел шум воды, на непослушных ногах, больше напоминающих ходули, я добрела до стены и прислонилась к ее холодной поверхности.

Зябкие щупальца холода пробрались под кожу, добрались до вен и растеклись по капиллярам. Все тело задрожало, а ноги стали подкашиваться, словно я выпила несколько бокалов вина.

Я закрыла глаза и попыталась понять, что чувствую. И могу ли я надеяться на безразличие?

И опять я была готова засмеяться над собой: легкая провокация со стороны Даррена — и меня трясет как осиновый листок, а я рассчитываю не чувствовать к нему ничего.

Старик Ингрем много раз повторял мне, что, когда речь заходит о Даррене, я бодрюсь сверх меры. И что моя бравада может сыграть против меня.

Так что же за эмоции продолжают тянуть меня в водоворот? Я прислушалась.

Старик оказался прав: до безразличия мне слишком далеко. Сейчас мне горько. Больно. И обидно. Как и тогда, два года назад.

Но есть нечто новенькое: мне хочется отыграться.

Я ухватила выворачивающую меня наизнанку обиду и попыталась завести себя еще сильнее. Больше всего на свете я сейчас хотела, чтобы меня затопило ненавистью. Чтобы я смогла порадоваться его провалу и утешиться, глядя на положение, в которое Даррен попал. И чтобы у меня не проявилось и капли сочувствия к нему.

Острый кол из обиды и невыплаканных слез пронзил насквозь. Мне и в самом деле стало еще больнее. Накручивать себя я всегда умела сверх меры, спасибо «счастливому детству» на задворках Андромеды. А вот ненависти к Даррену не прибавилось.

Шум воды смолк, и в коридоре повисла отрезвляющая тишина. Минута, и щелчок внутренней задвижки отразился от стен. Дверь распахнулась, и, благоухая ароматом моего геля для душа, в клубах пара и все в том же синем халате Даррен вышел в коридор.

Я уставилась на его волосы. Темные, влажные, с мелкими капельками воды на кончиках. Окинула настороженным взглядом порозовевшее после горячей воды лицо. Теперь оно ничем не напоминало восковую маску, которую я увидела в салоне своей малютки. Но синяки под глазами никуда не исчезли, а на шее появилось нечто новенькое: алая полукруглая отметина. Мое воображение дорисовало, откуда она могла взяться, и я с трудом сглотнула.

— Я говорил, что у нас будет развлекательная программа, — бархатистый голос прозвучал нарочито бодро и, я бы даже сказала, с легкой издевкой. Снова глумится?

Ну и пусть! Так даже лучше. Пусть ненавидеть его я не смогу. Но и сочувствовать ему у меня тоже не получится. Я не мазохитка, к которой чем хуже относишься, тем больше она любит.

Даррен не дождался моего ответа и приблизился совсем вплотную. Меня окатило жаром от его разгоряченного тела.

— Начнем? — прозвучало прямо мне в ухо.

Мгновение, и моей ушной раковины коснулись его горячие упругие губы. Миллионы мурашек сорвались с места, лишая меня остатков разума. Захотелось обнять его за плечи и прижаться к его груди.

От полного фиаско меня спас сам Даррен.

Несколько обжигающих прикосновений, и он выпустил меня из своих объятий. Отошел в сторону и осмотрелся. Этих мгновений мне хватило, чтобы взять себя в руки и вызвать перед глазами красочные картинки с его предательством из недалекого прошлого.