Вика захлебывалась горем, пока врачи пытались вытащить Надю после кровотечения и стресса, а я… просто закрылся. Думал, так будет правильно, ведь в семье хоть кто-то должен сохранять холодный рассудок. Быть главой, опорой и поддержкой. Оказалось, я не более чем колосс на глиняных ногах и своим поведением не помог Наде, а разрушил ее и отпугнул.

– Без прошлого нет будущего, - бросаю ничего не значащую фразу, лишь бы закрыть разговор.

- Ты изведешь себя…

Молча встаю с кровати, покидаю спальню и бреду по коридору. Упираюсь в запертую дверь, прижимаюсь лбом к холодной деревянной поверхности.

- Поздно, - выдыхаю и отключаюсь, не попрощавшись. Вика не обидится – она девочка умная, все поймет.

Зато я идиот по жизни.

Словно наказывая себя, я нащупываю ключ над дверью, открываю замок – и захожу в комнату, которая должна была стать детской. Кроватка так до конца и не собрана, потому что Надя считала это плохой приметой. Суеверия не спасли нашего ребенка. А после… жена запретила что-либо трогать здесь, будто дочь все еще жива и обязательно вернется.

Не знаю, зачем, но исполняю ее волю до сих пор, а сам не верю в чудо.

Психологи в один голос рекомендовали избавиться от всего, что могло напоминать Наде о дочке. Твердили, будто так она быстрее смирится с потерей и придет в себя. Однако детская оставалась нашим маленьким секретом. Рука не поднималась выбросить все вещи. И не только потому что я опасался реакции жены – я и сам не хотел прощаться. Не был готов.

Видимо, зря…

- Довольно, Богданов, соберись! – приказываю сам себе и щелкаю пальцами перед лицом, чтобы очнуться.

Закрываю запретную комнату, которая делает меня слабым и уязвимым, хватаю сумку, складываю в нее сменную одежду, некоторые личные вещи. Со стороны выглядит так, будто я собрался на отдых. Однако реабилитационный центр курортом назвать сложно. Именно поэтому я не хочу надолго отлучаться от Нади.

Обойдя дом, задерживаюсь на кухне, чтобы выбросить старые продукты и вынести мусор. Бросаю взгляд на обеденный стол, за которым мы раньше часто сидели с Надей. Сейчас кажется, что это было в какой-то другой, параллельной реальности, а может, и вовсе в моих фантазиях.

Интересно, она вернется когда-нибудь? Будет ли звучать в нашем особняке топот детских ножек? Как мы мечтали…

Прислушиваюсь… И у меня возникает стойкое ощущение, что я медленно схожу с ума. Потому что из холла отчетливо доносятся дробные, неуверенные шажки и лепет ребенка.

Сердце сжимается и неприятно ноет, но я заставляю его успокоиться. Всему должно быть логическое объяснение. Именно за этим я выхожу из кухни – и спотыкаюсь взглядом о маленькую девочку, которая пытается вырвать ручку из заботливой хватки бабушки и топчется на месте, заваливаясь из стороны в сторону, как неваляшка.

- Добрый день, Назар, я стучала, однако дверь вдруг сама открылась, - едва заметив меня, отзывается женщина. - На улице такой ливень, что я решила завести Ангелу в дом, раз уж не заперто.

- Да, конечно, - рассеянно киваю, не сводя глаз с девочки. – Честно говоря, забыл про вас. Из головы напрочь вылетело расписание. Простите, Евгения Климовна. Чудо, что застали меня дома.

- Сама виновата. Надо было позвонить и уточнить, будет ли прием, - вздыхает, понурив плечи. – Мы такси отпустили. Можно подождем следующую машину здесь? Прошу прощения, что отвлекаем…

Пока бабушка оправдывается, девчушка все-таки умудряется освободить ладошку и совершает рывок ко мне. Передвигает ножки, путаясь в них, но не падая. Евгения Климовна испуганно наклоняется, чтобы поймать ее, однако я останавливаю ее взмахом руки.