— Просто общался, — передразниваю его я. — Как же, видела я ваше так называемое общение.

— Да ты ревнуешь, золотце. И показываешь это слишком явно.

Он тянется через моё плечо к тарелке с закусками, рукой задевая мои волосы, и я вздрагиваю. Он закидывает в рот мини брускетту с козьим сыром и вялеными томатами, и протягивает мне вторую со сливочным сыром хамоном и грушей.

— Ты такая злюка, когда голодная. Покушай, и успокойся, — примирительно произносит Ян, придвигаясь так близко, что при каждом вдохе моя грудь задевает его пиджак.

— Отвратительное сочетание, — брезгливо кривлюсь я, отодвигая руку бывшего с закуской. — И не смей переводить тему, Левицкий! И прикасаться ко мне тоже не смей!

— Я могу делать всё, что захочу, Ника, — мужчина кладёт руку мне на спину, касаясь поясницы. Пальцами вырисовывает маленькие кружочки на моём теле, прожигая тонкую ткань кремового шёлкового платья.

— Делай что хочешь, но, чтобы этого никто не видел. А знаешь что? Я жалею, что связалась с тобой, — отталкивая Яна, злобствую я. — Ненавижу!

Разворачиваюсь на каблуках, и быстрым шагом направляюсь в сторону коридора, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, и пытаюсь изо всех сил держаться за последний клочок рассудка. Слишком боюсь того, что он заставляет меня чувствовать. Становлюсь рядом с ним слишком хрупкой, и слишком уязвимой.

15. Глава 15

Ника.

Он догоняет меня почти возле выхода на задний двор. Хватает за плечи и заталкивает в какую-то крошечную комнатку, которая оказывается небольшой винной подсобкой. Спокойно прислоняется к двери помещения, которая подозрительно щёлкает, но мы не обращаем на это ни малейшего внимания. Усмехается, скрещивая руки на груди, взирая на то, как я пытаюсь придумать очередную гневную речь.

— Говоришь, ненавидишь? — интересуется он, почти напевая. — С чего вдруг такое проявление чувств? Ты ведь любила меня когда-то.

— От любви до ненависти всего один крошечный шаг, Ян, — я качаю головой и прочищаю горло, чтобы произнести: — Ты всегда был ненадёжным. Нет, правда, я дура! Зачем только привезла тебя сюда? Предавший однажды, предаст и дважды, правда, Левицкий?

— Я не предавал тебя, Ника. Я просто…

— Не стоит. Я давно уже не твоя девушка, чтобы верить во всю твою ложь и россказни.

— Конечно, ты никогда не умела вести конструктивный диалог и слушать. Только закатывать истерики и предъявлять претензии.

— Вот такая вот я чокнутая истеричка! — обиженно парирую я. — Поэтому выпусти меня отсюда, если не хочешь очередного скандала.

И после этих слов я направляюсь прямиком к выходу. Ян тут же отходит, спокойно освобождая мне путь. Чуть ли не машет ладошкой на прощание. Я дёргаю ручку на себя, но она ни в какую не хочет поддаваться. Пробую ещё раз, и снова безуспешно.

— Левицкий, она не открывается, — я взволнованно смотрю на ручку, не прекращая дёргать её. — Ты специально это сделал, да?

— Шутишь? Для чего мне запирать нас в погребе? Будто мне так нравится сидеть тут с тобой. Отойди.

Бывший дёргает ручку в разы сильнее меня, но дверь по-прежнему остаётся закрытой. После нескольких провальных попыток, мужчина в бешенстве ударяет по двери кулаком, бранится и поворачивается ко мне.

— Ну, и у кого тут проблемы с гневом, Ян? — издевательски подмечаю я. — Замок точно сломан, может тут есть какой-то нож, поддеть его? Мы ведь пропустим ужин!

— Здесь только треклятые бутылки с вином и шампанским, Жуковская. Мы выберемся отсюда только тогда, когда на ужине закончится алкоголь.

Я стону от бессилия, признавая его правоту и удивляясь какое у вселенной скверное чувство юмора. Поворачиваюсь к полкам, всё же надеясь найти нож или что-то похожее. Левицкий тем временем снимает пиджак, стягивает с себя галстук отбрасывая его в сторону, расстёгивает несколько пуговиц и стелет пиджак прямо на пол усаживаясь туда и приглашая меня присоединиться. Я печально вздыхаю, скидываю с ног кремовые туфли, в цвет платья, и присаживаюсь, обнимая ноги руками и кладя голову на колени.