Не хочу я эту чертову запеканку.

И чертову Катю тоже не хочу.

Все, чего я сейчас хочу, это уехать. Обратно.

Туда, где все просто и понятно. Где каждый день — как день сурка. Где нет вопросов: а что, если? Где нет ответов. Есть только указания, и ты их выполняешь, не ставя под сомнение.

Меня накрывает.

Как будто меня контузило, вот только раны мои не телесные. Они где-то глубоко. Их не вытянуть на поверхность, не излечить.

Велосипед еще этот чертов!

Филипп гребаный, который дергает ее. Как она связалась с ним вообще?

Хотя с ним-то как раз все понятно, он с самого начала спал и видел, как Катя будет с ним.

Ходил вокруг нее, круги нарезал, раздражал неимоверно. Катя рассказывала, что он просто друг. И я видел, что она вообще его не рассматривает в романтическом ключе, он реально просто друг.

Когда я уезжал, подумать не мог, что Катя с ним сойдется. Надо сказать, я вообще в нем не видел конкурента.

А он выжидал годами, как зверь свою жертву.

Со всей дури бью ладонью по крану.

Идиот. Что ты творишь?

И чертова Катя снова… снова подрывает все внутри.

Возвращаюсь в комнату, привычно падаю спиной на кровать и смотрю на потолок, будто он может дать мне ответы на мои вопросы.

Фил мне не нравится. Никогда не нравился. Скользкий он. Такие подставляют, втихаря сдают своих, выдавая все секреты.

Может, Надя его дочь?

Не похожа…

Надя светленькая, как Катя, а Фил вообще рыжий.

Руки горят, башка варит так, что хочется сказать: котелок, остановись!

Но куда там…

Нарушая протоколы, снова делаю это. Залезаю к Филиппу, в его частную жизнь. Ковыряюсь в его ноуте, шарю по документам. Что ищу? Что может дать мне ответы?

Звонит телефон, на дисплее номер замкомроты.

Твою мать!

— Здравия желаю, товарищ майор.

Непроизвольно выравниваюсь по струнке.

— Вахтин, я не понял, — тянет нараспев. — Тебя, идиота, домой отпустили зачем?

— Чтобы вернулся к обычной жизни в социуме, — рапортую.

— Так и какого лешего ты творишь? Сесть хочешь за несанкционированный доступ к компьютерной информации?! Вахтин, ты ведь уже это проходил!

— Так вышло, товарищ майор. Исправлюсь.

Барсов вздыхает на том конце.

— Ты нахрена его пробивать полез?

— Это личное.

— У тебя теперь личного нет, Вахтин, — говорит устало. — После того, что ты узнал, увидел и делал, скажи спасибо, что тебя вообще из точки выпустили.

— Исправлюсь, — повторяю.

— Вот идиот! — восклицает Барсов в сердцах. — Ничему жизнь не учит! Последний раз говорю, Вахтин: одна осечка, и ты пожизненный раб системы. Первый раз, когда сестру пробивал, мы глаза на это закрыли, отмазали дурака. Больше предупреждений не будет. Никакой тебе родни, дочерей и племянников.

Слушают. Смотрят.

Знаю.

— Не дочь она мне.

— Да мне как-то похрен, Вахтин, понимаешь?

Отключается.

Роняю голову на стол. Вот кретин. Я же все знаю, меня предупредили, аж на пальцах объяснили. Нельзя мне лезть никуда.

Но я чувствую, что дрянь какая-то творится под носом. Что-то не то. А в каком направлении рыть, непонятно.

Отключаюсь, вырубаю комп.

Отпусти, Вахтин. Отпусти.

Бесит Фил тебя? А чьи это проблемы? У них там любовь, официальные отношения. Того и гляди поженятся.

В груди что-то болезненно сжимается. В башке моментальный хаос. Я пытаюсь вспомнить, было ли на пальце у Кати кольцо в те разы, когда мы виделись? В доме у отца не было и когда мы вместе ездили, тоже.

А в самый первый раз?

Она часто держала руку под столом.

Нет. Так нельзя. Я просто сойду с ума.

Лезу в душ, под холодную воду. Отрезвляет. Чтобы не откатиться назад, переодеваюсь и выхожу на улицу. Бреду сам не знаю куда, лишь бы в номере не сидеть.