— Ну вот и приехали, Тимур. А теперь давай иди, разбирайся, — передразниваю его.

16. Глава 16

Тимур

Ладно, это мой косяк. Признаю.

Послушал охранника, решив, что он не может ошибаться.

А может, он и не знал, что ту дорогу размывает гораздо сильнее, чем основную.

Катя то оборачивается назад, то вглядывается вперед сквозь ливень. Стекла в дождевых каплях, не видно ни черта. Она устало откидывается на спинку кресла и растирает лицо руками.

Открываю дверь машины и выхожу под дождь.

Я и так промок, пока разговаривал с охранником и грузил велосипед, еще немного воды уже не сильно что-то изменит.

А вот грязь под ногами — это неприятно. Сейчас измажу Кате машину, и она снова вывалит на меня все, что думает.

Накидываю капюшон толстовки, но он особо не помогает, промокает практически мгновенно.

Обхожу машину, вернее объезжаю, потому что ноги скользят. Осматриваю ее, возвращаюсь и сажусь обратно.

— Я оплачу химчистку,— киваю на свои ноги, которые уже оставили следы на коврике.

— Забей, — отмахивается. — Лучше скажи, что там?

— Нужно вытягивать, Кать, сами не выедем. Но боюсь, пока идет дождь, ничего не получится.

Поворачиваюсь к ней.

Катя прикрывает глаза, а я рассматриваю ее.

Красивая, зараза. До зубного скрежета и тесноты в груди. Губы, глаза, волосы — вся такая, что взгляд не отвести. Боттичелли, Да Винчи, все их Венеры и Мона Лизы, эти произведения искусства, к которым стоят многочасовые очереди, — ничто по сравнению с ней.

Мне иногда кажется, что Катя родилась, чтобы сводить меня с ума. Потому что я едва держусь, когда она рядом.

Я отчетливо осознаю, что теряю контроль над собой.

Видеть меня она не хочет.

Меня ее присутствие рядом тоже порядком выводит из себя. Потому что выдержка моя, годами тренируемая, сыпется сквозь пальцы как труха.

Катя распахивает глаза, и я тут же отворачиваюсь. Не хватало еще, чтобы она спалила меня.

— Что делать будем? Может, эвакуатор вызовем?

— Он не приедет сюда, он просто увязнет где-нибудь на подъезде. Тут трактор нужен, Кать, — киваю на домики впереди. — По-хорошему, надо идти в поселок и искать трактор.

Катя молчит пару секунд, а потом оборачивается и достает с заднего сидения свою сумку, перекидывает ее через плечо, надевает сверху куртку, застегивает и дергает водительскую дверь. Резко оборачивается на меня:

— Чего сидим? Пошли!

Нормально.

Командирша нашлась. Но тут она точно права: смысла сидеть и ждать благословения божьего нельзя, есть риск не дождаться.

Я выхожу, и Катя блокирует машину. Она увязла в грязи так, что места для проезда другой машины хватит.

Катерина идет в сторону поселка не оборачиваясь, а я шагаю следом. Дождь, мне кажется, и не думает прекращаться, так что мы быстро промокаем до нитки.

В какой-то момент у Кати разъезжаются ноги, и она едва не падает, но я подхватываю ее.

— Спасибо! — кивает и хватается за мой локоть.

Я поддерживаю ее, касаясь впервые за долгие годы.

Стрелы воспоминаний попадают четко в цель. Я вспоминаю все, что было между нами. Помню ее тело так, будто трогал его вчера. Изгибы, нежность кожи — все это настолько врезалось в память, что, кажется, я буду помнить все это даже когда стану дряхлым стариком.

Мы подходим к крайнему дому и зовем хозяев. К калитке подходит старушка и с сочувствием выслушивает наш рассказ.

— Сейчас я позвоню Николаю. У него трактор, он должен помочь!

Глаза Кати загораются, и она впервые смотрит на меня с улыбкой.

Но улыбка быстро гаснет, когда старушка дозванивается до жены этого самого Николая, которая и сообщает, что тот спит после принятой на грудь беленькой и сможет нам помочь завтра, когда проспится.