Снова смотрю ему в глаза, сделав разворот.

— Тебе понравилось это, не так ли?

— Нет, — сжимает челюсти.

— Понравилось, — констатирую то, что вижу так ясно, как сегодняшнее солнце.

— Я бы никогда не позволил себе большего.

Вот как? И это объяснение?

— Но не флирт тридцатилетней вертихвостки. Это ведь не считается, не так ли? — горло сдавливает от разочарования и того, что мои слова попросту правдивы.

— Ника... Милая...

Отстраняюсь. Абстрагируюсь. Просто не могу сейчас с ним разговаривать. Не могу на него смотреть. Сердце всё ещё не верит глазам. Оно отказывается.

— Я поеду домой, а ты... Не знаю, — пожимаю плечами и, развернувшись, ухожу, бросая на выходе, услышав его шаги следом: — Не иди за мной и не останавливай. Это не поможет сейчас.

Шаги медленные, пока я бреду по этажу его идеального офиса. А в лифте я вдруг замечаю, что дышу слишком часто. В глазах темнеет. Ладони мокрые. Мне не нужно думать о том, что это такое. Это — предательская паническая атака, которую я не испытывала со времён студенчества.

Предательство.

Оно пахнет чужими духами и его ложью.

Папа уходил от нас с мамой. Я помню, какой «убитой» она была в то время. Он уничтожил её.

Семён видел своими глазами, как рушилась моя семья, и поддерживал каждый божий день. Мы даже не были тогда женаты. И я считала его идеальным парнем. Потом идеальным мужем, отцом...

Я не хочу быть той женщиной, которая слово «доверие» произносит с усмешкой. Я не хочу...



Добро пожаловать в новую историю, мои дорогие!

Поддержите книгу лайком и библиотекой.

Это будет действительно волнительная и особенная история любви)

3. Глава 2. Разговоры

Я не плакала.
Я не кричала.
Я даже не била посуду, хотя мысль о том, чтобы швырнуть чашку в стену, казалась заманчивой, когда я приехала домой после долгой поездки по улицам города.

Вместо этого я сидела на краю кровати, уставившись в пустоту, пока пальцы сами собой сжимали и разжимали край покрывала.

«Он позволил», — билось, как птица об стекло, в голове. Как навязчивый ритм. Не измена, нет. Но что-то другое. Что-то, что оставляло во рту привкус горечи и предательства. Это ведь предательство, не так ли?

Дверь в спальню открылась без стука, но очень тихо. Из всех уголков нашего дома я выбрала именно нашу комнату. Не прячась, а просто... чтобы быть здесь, когда он приедет. На мне всё ещё было пальто, натянутое на плечи и сдавливающее грудную клетку. Проклятая весна. Холодная. Плаксивая. Мы всё ждём тепла, а в итоге температура не поднимается выше десяти градусов.

— Вероника... — голос Семёна был тихим, почти осторожным.

Я не обернулась.

— Ты не должен был приходить сюда, — вру, ведь я знала, что здесь он появится первым делом. — Иди в гостевую, я не знаю...

— Я не мог не прийти.

— Почему? — наконец подняла на него глаза, сталкиваясь с его взглядом в зеркале над комодом. — Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас ничего не исправишь словами.

Он стоял в дверном проёме, всё в том же пиджаке, но галстук уже был снят, а рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы. Его пальцы сжали дверной косяк так, что суставы побелели. Наверное, так сейчас сжималось и моё сердце. В нашей семье сегодня случился надлом, и стало внезапно страшно, неустойчиво.

— Потому что если я уйду сейчас, ты закроешься. А я не хочу, чтобы ты закрывалась.

— О, вот это новость, — я фальшиво рассмеялась, а на глазах навернулись слёзы. — Ты не хочешь, чтобы я закрывалась, но при этом три встречи подряд терпел флирт той...

— Я не терпел.

— Нет? А как это называется, Сем? — встала с кровати. — Она трогала тебя? Смеялась слишком близко? Говорила что-то двусмысленное?