Едва я вымыла тарелки, ко мне нагрянула соседка. И тоже с подношениями. Сейчас она была в бугристой желто-серой овсяно-банановой маске, способной поднять мертвого и изгнать из тела демона, здоровый дух и икоту, у кого она была, и наградить ею тех, у кого ее не было. Но я привычная. Мы давно с ней соседи. А ведьму, даже полукровую, вообще сложно откуда-то изгнать. Я только удивилась. И вовсе не из-за маски. Честно говоря, я вообще с трудом представляла, как соседка на самом деле выглядит от этого ее бесконечного стремления к красоте. А добрая женщина потрудилась и собрала в палисаднике перед домом все то, что я выкинула в окошко. Надо не забыть “спасибо” сказать.

– Уж вы-то знаете, какой у нас народец ушлый. С виду приличные, а только отвернись – сразу без штанов оставят.

Зря она сейчас про без штанов. Градус истерической радости, которую я изобразила лицом при соседкином появлении, подскочил до критической отметки.

– Вот я и прибрала. Вдруг пригодится, – продолжала она, не замечая моего состояния. Конечно, что там в эти прорезанные в банановых полосках щелки особенно разглядишь.

– Еще бы! – неотвратимо радовалась я, принимая “дары” и сгружая их кучей на другую кучу, которую не успела вынести утром. – Еще как пригодится! С удовольствием! Выброшу это! Еще раз! Спасибо!

И спрятала за спину сыплющие искрами пальцы. Под раздачу подвернулись новые ботинки Адама. Запахло жареным. Соседка сделала стойку и повела носом, бурая масса подсохшей маски пошла трещинами.

– У вас ничего не подгорает?

– Ой, – радостно спохватилась я и захлопнула дверь.

У меня подгорало и еще как! Подгорало что-нибудь взорвать к бездне!

Но я поступила нелогично.

Запомните, если женщина, пусть не совсем в здравом уме (я в стрессе), но в совершенно точно твердой памяти поступает нелогично – виноват мужчина. И не важно, на двух он лапах/ногах ходит или на четырех.

Мракис, почуяв мое взрывоопасное состояние, принялся елозить в ногах, выписывая кренделя и восьмерки, и урчал, как целый тигриный выводок. Потом сел столбиком, поджав лапушки, и жалостливо заглянул в глаза.

Понимаете, что случилось да? Вас жалеют – вы рыдаете.

И я рыдала. Снова! Вместо того, чтобы что-нибудь взрывать и метать принесенные вещи этого потаскуна и кобелины обратно в окошко.

К ночи я ненавидела Адама Верстена еще сильнее. Он изменил мне, а я вместо того, чтобы в ответ изменять ему, изменила себе. Упиваясь слезами, собрала его одежду и вещи и аккуратно сложила-развесила-расставила обратно. И те, что в окошко швырялись тоже. Я рыдала и жаловалась Мракису на горькую долю, время от времени утыкаясь в кошачий бок зареванным лицом. Проклинала блудуна Адама, грозила отлюбить в отместку половину мужчин министерства, а второй половине пообещать, что отлюблю. Причем так, чтоб все поверили, что я уже, в том числе те, кому я стану обещать.

И Верстена в этих половинах не было.

Потом я наконец устала, выговорилась, выплакалась и пошла умыться, и мы с котом больше это не обсуждали.

А еще я подумала и решила, что если и стану мстить Верстену, то только не с Лайдом. Не стоит портить минутной интрижкой такие многообещающие партнерские отношения. По крайней мере вот так сразу.

Но Верстен не был бы ведьмой, если бы не подложил мне свинью. Словно в отместку, что его не включили ни в одну из очередей на мою любовь, он мне приснился. Причем так, будто собирался одним разом заменить собой всех мужчин министерства, вместе взявших… взятых. А… Адамммм, я тебя ненавижууууу…

* * *

Так сладко, стыдно, приятно, неловко и умопомрачительно мне не случалось просыпаться с нашей первой ночи с Верстеном. Но тогда мне было сладко, стыдно, приятно, неловко и умопомрачительно от того, что я проснулась с ним в одной постели, а сейчас от того, что его в моей постели не было. Но все что было – было делом его рук и прочего. Вывод: планируете коварную месть бывшему со всеми мужчинами мира, не думайте о планах перед сном, явится ведьмак и все испортит.