– Ты сотрудник, Алиса, – голос его снова становится ровным и бесцветным. – Опытный, хороший, ответственный сотрудник, хоть и склонный драматизировать, судя по характеристике, которую любезно предоставил Виктор Павлович. Вот единственная причина, по которой ты здесь. Всё личное, будь добра, оставь за дверью.

– Но это моя жизнь, – упрямо бросаюсь в атаку.

Максим отходит к своему столу, переводит задумчивый взгляд в окно.

– Тогда сделай так, чтобы эта жизнь приносила пользу и компании тоже. Я не собираюсь позволять твоим эмоциям диктовать условия. Ты – профессионал. Это всё, что нас с тобой сейчас интересует.

– Но я…

– Ты не поняла? Ты здесь не для того, чтобы спорить.

– Я этого так не оставлю!

– Это не обсуждается, Аксёнова, – устало вздыхая, отмахивается от меня. – Иди. И постарайся меня больше не злить.

– А иначе? – Прищуриваюсь мстительно.

– А иначе последуют наказания. И они тебе ой, как не понравятся.

Наказания?

Почему из его уст это звучит как что-то, от чего у меня теплеет внизу живота?

Заливаясь краской неуместного стыда, выбегаю из кабинета…

Веду машину по полупустым вечерним улицам, не обращая внимания на мерцающие неоновые огни витрин и блеск рекламных экранов.

Мой внедорожник бесшумно и мощно скользит по асфальту, жадно глотая километры. Чёрный, надёжный, вместительный, с дополнительными встроенными системами безопасности – идеальный спутник для того, кто привык держать всё под контролем.

Но почему у меня не получается контролировать ситуацию, когда рядом Алиса?

С каждым её взглядом, словом, коротким жестом у меня будто напрочь отключается логика.

Я – Максим Куравин, человек, который всегда трезво оценивает обстановку и безупречно контролирует свои эмоции, в присутствии этой огненной лисы начинаю вести себя как распоследний идиот – иррационально, нервно.

Алиса просто сносит мне башню.

Было не просто расстаться с ней. Я словно оторвал себя от какой-то эмоциональной зависимости, которая мешала работе.

Это как бросить курить, как перейти с кофеина на воду с лимоном – в перспективе очень полезно, но в моменте больно, мля.

Синдром отмены был жёсткий. Меня лихорадило и ломало, а рука сама тянулась к телефону, чтобы написать ей и вернуть всё, как было.

Но я сдержался.

Шагнул в мир, где я сам контролирую всё: каждое своё действие, каждую минуту собственной жизни.

И я был несказанно счастлив первое время: никаких сюрпризов, только голая работа. С тех пор, как отец передал мне управление холдингом, на мои плечи легла огромная ответственность за судьбу тысяч человек. Мне просто необходимо было сконцентрироваться на этом.

Но этот комфортный, предсказуемый порядок неожиданно стал напоминать картину, написанную в серых красках. На смену удовлетворению, пришла пустота. Странное, тупое ощущение, что у меня в руках есть всё, кроме главного.

У меня больше нет Алисы, а без неё, как оказалось, нет и самой жизни. Только жалкое подобие, завязанное на иллюзорном образе деятельного бизнесмена.

Въезжаю в закрытый двор жилого комплекса. Повсюду камеры, охранники по периметру. Здесь нет места случайным людям – здесь только те, кто платит за привилегии и комфорт.

Ворота, просканировав мои номера, открываются, и я проезжаю дальше, к автоматической пропускной системе. Выруливаю на подземную парковку, ставлю машину рядом с наполированным спорткаром.

Выхожу.

Взглядом пробегаюсь по рядам дорогих машин: Порше, Бентли, Ролс-Ройс… Новенькая Мазератти Сташевского, – очередная его нерациональная покупка ради понтов, – тоже здесь. А значит, и сам Стас дома.