Киваю, такое откровение Ян мог ляпнуть только по пьяни и очень близкому.
Удивительно, что не убрал потом, как свидетеля. И он нам обоим головы оторвет, если узнает об этом разговоре.
Лучше заняться делом, сосредоточиться на Илоне.
К врачу я заеду сама и позже.
– Как ты ее нашел?
– Не я.
Жду продолжения, но Герман молчит.
– Не уверен, что стоит рассказывать такие вещи, ты в положении.
– Рассказывай!
– Ее выбросили из машины за городом. Избитую и изнасилованную. Нашли случайные прохожие и вызвали скорую помощь.
– О боже, – закрываю рот рукой.
– Это было не самое страшное, что с ней произошло.
Машина сворачивает к госпиталю. О ней некому позаботиться: Илона попала в муниципальную больницу. И где же ее хваленый щедрый новый друг? Хотя после такой истории он, скорее всего, испарился. Мужчины в таких случаях всегда испаряются. Стоит только девушке утратить часть красоты и сексуальности.
– Корнилова куда поступила? – слышу его голос, когда вхожу вслед за ним.
Я думала, нас откажутся пропускать, но Герман решил вопрос быстро. Через несколько минут нас ведут по коридору к ее палате.
Это так напоминает смерть моей сестры Татьяны, что не по себе.
Мы не были близки, но она растила Марка первый год.
Было больно, когда я ее потеряла.
Может быть, из-за этих воспоминаний вхожу в палату с выражением сочувствия на лице, хотя Илона, мягко говоря, этого не заслуживает.
Смотрю на маленькое тело под одеялом.
Герман многое не рассказал. Я сама догадалась, когда увидела.
Она лежит с закрытыми глазами, укрытая до шеи.
Бледная, словно обескровленная.
Лицо в ссадинах и в синяках. Они уже начали выцветать – били ее как минимум несколько дней подряд. Левая рука выглядывает из-под одеяла. На тыльной стороне ожоги от сигарет. От идеального маникюра остались обломки ногтей с черной каймой глубоко под ними. Словно Илона ползла по грязи, пытаясь скрыться.
Похоже, ее держали за городом.
Ресницы вздрагивают. Сначала фокусирует взгляд на Германе. Меня замечает в последнюю очередь и напрягается.
– Вера, – говорит она тоже неразборчиво.
– Вам лучше смотреть на меня, – просит Герман. – Илона, я должен задать несколько вопросов.
Она перепуганно мотает головой.
– Вы знаете эти фото? – он достает из конверта первый снимок, наблюдая, как она беззвучно рыдает, открывая рот. – Я хочу знать, как они попали к Вере Горской. Через кого вы действовали?
– Кто тебя избил? – спрашиваю я.
Илона закрывает лицо руками. Мало того они в ужасном состоянии, так еще и трясутся. Илона захлебывается беззвучным плачем.
Что-то в ее виде меня пугает.
Не синяки и ушибы.
Она боится слишком сильно, хотя уже в больнице – в безопасности.
– Но, наверное, правильный вопрос не кто, а за что? – продолжаю я. – Это был твой новый щедрый и красивый? За что он так с тобой?
Никак не могу избавиться от мысли, что это как-то связано со мной.
– В чем дело, Вера? – вмешивается Герман.
– Она рассказывала, что у нее новый мужчина. Ты говорил, она пряталась, но думаю, это не она, а ее держали где-то насильно, и наказывали за что-то, связанное со мной. Так ведь, Илона? Иначе он бы помог тебе сейчас, и ты лежала бы не в бесплатной больнице с плохим постельным бельем. Это сделал он?
Она глухо рыдает сквозь ладони.
– За эти фото, звонок, или что-то еще. Если хочешь, чтобы тебе помогли, придется рассказать правду. Кто тебя подослал и зачем?
– Ян знает, что я здесь?
Странный вопрос.
Хотя она понимает, куда дует ветер. Герман уже здесь, она боится мести еще и со стороны Горского. И месть обязательно последует несмотря на ее состояние, он совсем не сентиментальный.