– Когда привезли Корнилову?

– Почти в шесть утра.

– Благодарю.

Мы двигаемся к выходу, Герман продолжает давать распоряжения. В своей стихии он смотрится максимально органично:

– Выясните, где точно нашли Корнилову, есть ли там камеры. Нужны любые зацепки. И пришлите кого-нибудь к ней составить фоторобот.

Он заводит машину.

– Куда сейчас? – интересуюсь я.

– К ней домой. Нужно осмотреть все, как следует. Но сначала отвезу тебя. Я доложу тебе о результатах.

– Хотела бы я знать, кто это и зачем ему Илона в моих подружках...

– Хороших поводов нет, Вера.

Он замолкает, погрузившись мыслями в работу.

Мне не по себе.

Я бы скорее ждала, что мне подсунут «жучок», чем попросят Илону втереться в доверие. До ужина провожу время с Марком. Жду, когда Герман расскажет, что происходит, но нормально поговорить удается только через неделю.

– Войдите! – кричу, услышав стук в дверь.

Надеюсь, что это Ян… Но увы.

– Привет, – Герман остается стоять, хотя приглашаю присесть. – Я обещал поделиться результатами.

С Яном он наверняка уже все обсудил в деталях и не по одному разу…

– Фоторобот готов? – начинаю с главного, но Герман мрачно качает головой.

– Жаль сообщать плохие новости, но Илоне стало хуже в тот же день. Ее перевели в областную больницу. Мы не успели ее опросить.

– Прекрасно! – злюсь я. – И что с ней?

– Она в коме.

Хочется врезать в стену.

Или лучше кому-нибудь по лысой башке.

– Охранник, о котором она говорила – Захаров, повторил все то же самое. Илона сама на него вышла, а он согласился. Оказывал мелкие услуги за секс. Мне жаль, Вера. Приношу извинения.

– Ты-то за что извиняешься…

– В охране был ненадежный кадр. Это моя вина. Его непосредственный начальник, под руководством которого Захаров работал, уволен. Он сам пойдет под суд. Фотографа, который участвовал в изготовлении фото, задержали. Он подписал признание в хранении запрещенных веществ и сядет лет на восемь.

– А секретарша Яна?

– Уволена, разумеется. Она вернулась в родной город и больше тебя не побеспокоит.

Она – может быть и нет, но Горский наймет новую. Но все равно приятно, что она убралась с моего пути. За то, что Горский спал с ней в нашу брачную ночь.

– О том человеке… Который подсылал Илону ко мне… О нем что-нибудь выяснилось?

– В процессе.

Сжимаю кулаки от злости.

– Я знаю тебя достаточно, чтобы понять, что этот ответ означает! У вас на него ничего нет!

– Вера, успокойся, пожалуйста. Тебе ничего не грозит, – его голос звучит ужасно рассудительно и оттого бесит еще сильнее. – Ты – будущая жена олигарха и должна знать, что такие ситуации происходят. Это не значит, что каждый раз нужно переживать. Прояви терпение и занимайся своими делами, дай службе безопасности делать свое дело.

– Знать бы еще, какие у меня дела…

– Займись благотворительностью, – советует он.

– Скажи правду, это Ян тебе послал ко мне с отчетом? Чтобы самому со мной не встречаться?

– У него много дел. Так будет лучше.

Он оставляет меня одну. Пытаясь успокоиться, принимаю душ. Встаю под теплые струи и ровно дышу, вдыхая запах парфюмерного геля. Пахнет миндалем и дамасской розой.

Может, Герман прав.

Эту неделю провела на иголках. Меньше переживать, заняться чем-то… Герману легко говорить, это не он в подвешенном состоянии. Не с ним молчит Горский.

После душа заглядываю к ребенку. Няня уже уложила Марка. Вид умиротворенного личика успокаивает, есть в детях что-то от ангелов.

Пожалуй, этот малыш первый в списке моих дел.

– Обещаю, что буду проводить с тобой все время, – шепчу я. – А он пусть идет к черту…

Несколько недель проходят в полной тишине. Иногда пересекаюсь с Германом на завтраке, но вопросов о деле он избегает, а о Яне я не хочу говорить сама.