— Ей тринадцать! — округляю глаза и осматриваюсь.

Вечеринка в разгаре. В доме Островских самая настоящая тусовка.

Обвожу взглядом присутствующих:

— А Ваня где? — спрашиваю у друга.

— Тут где-то, — отвечает он, не замечая моих красных щек.

Я поправляю платье, немного одергиваю его. В зеркале на стене вижу свое отражение.

Сегодня я выгляжу невероятно, так что остаюсь довольна собой.

— Ленк, я отойду на минуту?

В этом доме я знаю каждый угол — частенько бывала тут, правда, в основном днем и в присутствии родителей Игоря.

Прохожу по комнатам, заглядывая по очереди то в одну, то в другую, пока, наконец, не открываю дверь в гостевую.

В полумраке вижу двоих: девушку, сидящую на столе, и Ивана, который стоит меж ее широко разведенных ног. Девушка топлесс. И я явно помешала им.

— Выйди! — кричит Иван, и я дергаюсь, захлопываю дверь и отступаю назад.

Ну вот, Ленка. Хотела увидеть — увидела. Насмотрелась?

Игоря нахожу в гостиной, среди кучки девиц.

— Горь, я поеду, — не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и иду к выходу.

— Лена! Ленка! Да подожди ты!

Игорь бежит за мной, но я уже выхожу на улицу, одновременно пытаясь разблокировать телефон, чтобы вызвать такси, но руки совсем не слушаются.

Даю себе зарок не реветь.

Давлю внутри эмоции и боль. Если отец увидит меня с размазанным макияжем, быть беде.

— Да что случилось? Ничего не понимаю! Ты же только приехала.

— Голова разболелась, — вру.

Дверь дома открывается, и размашистыми шагами на крыльцо выходит Иван, на ходу поправляя ворот легкой куртки.

— Давай я тебя отвезу, Лен! — настаивает Горя.

— Ты пил!

— Всего чуть-чуть.

Иван подходит к нам, закуривает и стреляет в меня внимательным взглядом, от которого по телу бегут мурашки.

— Я отвезу тебя, — говорит, не отводя взгляда.

В доме тихо, и я не нахожу себе места. Мой сын определенно влез в неприятности.

В школе он присутствовал, а вот тренер сказал, что Паша пропускает вторую тренировку подряд, поэтому я и делаю такой вывод.

Телефон его недоступен, и это сильно тревожит меня. Чем ближе вечер, тем сильнее моя тревога.

— Где же ты? — машинально кручу в руках серебряный крестик на цепочке.

Прозвон родителей друзей тоже ничего не дает. Никто не знает, где Паша.

А потом позвонил он…

Его амбалы приезжают не через двадцать минут, а раньше, но я готова давно. В машине меня усаживают на заднее сидение, практически не разговаривают.

— С моим сыном все в порядке? — спрашиваю у мужчин.

— С ним все в порядке, — отвечают мне безэмоционально.

Всю дорогу не могу найти себе места. А вдруг его обидели? Вдруг избили или сделали еще что-нибудь ужасное?

Все накручиваю и накручиваю себя.

Когда машина останавливается у большого загородного дома, я выскакиваю из машины и тут же, не дожидаясь приглашения, бегу в дом.

Иван Островский определенно изменился.

Стал крупнее, из лица ушла юношеская мягкость, взгляд стал острее. Весь его вид будто кричит: не подходи — убьет!

Я бросаю на него взгляд лишь мельком, главное сейчас — мой сын. Его я нахожу в углу.

Взгляд виноватый, губы поджаты.

— Мам.

Бегу к нему и обнимаю.

— Что они с тобой сделали? — дрожащими пальцами веду по рукам сына.

Он весь взлохмаченный, в царапинах.

— Ма, да все в порядке, я просто в розовый куст свалился.

— Что за бред! — выхожу из себя.

— Он правда на клумбу упал, — подает голос Островский.

— А вас я вообще не спрашивала! — огрызаюсь.

Пашка замирает.

— Что тут вообще происходит?! Что мой сын делает в этом доме? — оборачиваюсь к Ивану, закрывая собой сына.

Хотя это сложно так назвать, потому что Паша выше меня и закрыть его у меня уже не получится.